Драная юбка

Не то чтобы голому Иисусу было интересно, но я рассказала ему о своей учебе. Венозная кровь нечиста, а вот артериальная, напротив, чиста. Вы это знали? Уверена, что нет.

Расскажи еще чего-нибудь, попросил он и начал ширяться прямо у меня на глазах.

Ну вот, так я и знала. Он предложит мне шприц, и что я отвечу? Не могу же я сказать, что мне шестнадцать и я не выношу острых предметов, впивающихся в мою неповрежденную кожу?

Детонька, сказала его подружка, ты что, никогда этого не делала?

Извините, я не могу, ответила я, у меня заразная болезнь. Вероятно, вы о ней слышали. Тиф.

О, это их быстренько заткнуло. Теперь они никому не расскажут, что я наивная.

Я не могла смотреть, как вонзались иголки, потому что это напоминало мне Амбер, полосующую нежную кожу бедер.

Я решила разыскать девицу-скинхеда в розовом белье и, может, отсидеться с ней на задворках «Императрицы», потому что парень с пистолетом таскался за мной и многозначительно поглядывал изо всех углов. Он, видимо, был из тех, кто вполне может наговорить гадостей девице, которая пытается казаться сильной. Это одна из усвоенных мною истин: некоторые мужики получают удовольствие, когда ставят тебя в неловкое положение и демонстрируют всем, что на самом деле ты пай-девочка.

Я так и не поняла, почему не смогла уколоться, хотя хвалилась себе, что готова вколоть смертельную дозу. Я ханжа.

Хрупкая девочка на диване сказала мне, что девица-скинхед уже ушла.

Ой, ты выглядишь так, будто только что с кем-то переспала, сказала она.

Я ответила, что танцевала, но она мне не поверила. Кстати, ее зовут Дениз. Если хочешь остаться в живых, никогда не называй ее скинхедом.

Мне ужасно хотелось спросить, что же такое происходит в этом доме, откуда все друг друга знают.

Эй, вдруг сказала она, я ведь тебя раньше видела, Ты заходила в «Переспи и Подерись». У тебя были длинные рыжие кудри, правда? Черт, я тебя совершенно не узнала. Ты очень изменилась.

Ну да, тогда я была всего лишь отмороженной старшеклассницей.

Ох, ну ты серьезно изменилась. Она села и чмокнула меня в щеку. На минуточку я подумала, что мы побеседуем о скользком Брауне, почему я выбрала Китаянку, почему Китаянка выбрала меня, и том, что сейчас Китаянка учится рисовать карты на стипендию имени Дирка Уоллеса. Мы бы побеседовали о тайной жизни крыш и подворотен и о самой большой из загадок – местонахождении Джастины.

Но она только прошептала мне на ухо: У тебя не найдется мелочи? Спасибо, подруга. Я умираю от голода.

Мне негде было спать, я подалась на третий этаж и открывала все комнаты подряд, пока не обнаружила пустую спальню. Мне надоело смотреть, как все вокруг ширяются, да и большинство оставшихся уже отплывали в свой мечтательный опиумный внутренний мир. Никого не развлекали беседы об атрофии желудочка. Кроме того, парень с пистолетом таскался за мной тенью. Я сказала ему, что мы встречаемся на крыльце, и побежала наверх, ощущая внезапный прилив энергии.

Я открыла третью дверь, как и две до нее.

Сначала я подумала, что она ребенок, маленькая голая девочка: худенькая обнаженная спина, сложенные на груди руки. Она сидела возле мужчины, который то ли крепко спал, то ли был мертв; я так и не взглянула ему в лицо, потому что испугалась при виде бледного изящного тела, которое явно было неуместно в этой комнате и в этом доме.

Ее поза выдавала, что совсем недавно что-то сильно привлекло ее внимание, но теперь уже наскучило, и она откинулась назад, не расцепив руки. Я могла бы узнать ее лопатки.

Я стояла в дверях, прикованная к месту, напуганная и ослабевшая.

Внезапно она резко повернула голову и уставилась прямо на меня.

Комната была темной, но в окно пробивался лунный свет, и я разглядела, что это не ребенок, а Джастина. Ее волосы теперь были выкрашены в красные и золотистые полоски, но лицо осталось таким же хрупким и кукольным, с бледно-голубыми глазами и красными озорными губами.

Я была счастлива, как дура, и со стороны, наверное, выглядела, как воробей по весне. Вот она, и я ее не придумала, и она не мертва, я наконец-то ее отыскала. Я понимала, почему пошла за ней в первый раз: по ней было видно, что она знает Тайну, что она прошла огонь, воду и медные трубы и ни разу не была растоптана или побеждена.

Я не должна была ей улыбаться, но все равно улыбнулась. Она ответила тем же, и что-то промелькнуло между нами. Подожди меня, сказали ее глаза. Встретимся в коридоре. Я не могу объяснить, что между нами промелькнуло, но наверняка это чувствуют разведчики, узнавая друг друга и понимая, что наконец-то встретили того, кто знает правду и не обращает внимания на маскировку.

Снова сейчас

Полицейский тут. Он вернулся.

Он бесцеремонно зашел, когда я смывала грязь с рук в ванной.

К счастью, спиды убили апатию виноватой девочки.

Я тут горы своротила. Он и не догадывается.

Я прятала улики – я же не идиотка. Я заткнула Джастинины кассеты и книги под матрас, а платья – под подушки. Нож я похоронила в саду.