Драконы Севера

Пока мы ужинали, солнце еще больше скатилось к горизонту, и теперь золотистые закатные цвета окрашивали освещенную полосу старого потемневшего пола.

— Теперь я готов посетить своих друзей в аббатстве, а вы отдыхайте, брат Мартин.

Дарлоу ушел, а я, оставшись один, задвинул засов на двери и, сняв монашескую рясу, прилег отдохнуть, хотя желание помыться после этого странствия становилось просто назойливым. Таким грязным я еще никогда не был в своей жизни. Но усталость взяла свое, и я погрузился в сон.

Проснувшись в полной темноте, не сразу вспомнил где я и лежал прислушиваясь. Тихо. Только за открытым окном заливалась трелями какая‑то птичка. Перевернувшись на другой бок, я благополучно заснул опять.

Утром меня разбудил стук в дверь. Явился отец Дарлоу, свеженький и бодрый. Я ему позавидовал.

— Завтра из монастыря отправляется в столицу несколько повозок с винными бочками. Нас возьмут с собой.

— Отличная новость! Пешком добираться до столицы — эта перспектива меня не бодрила.

— Завтракаем?

— Уже?

— Давно пора, брат Мартин! Герд уже приказал накрыть нам завтрак внизу.

— Герд?

— Хозяин таверны.

— А конфландцы?

— Ушли еще на рассвете.

Дарлоу порылся в сумке, что висела на его бедре, и протянул мне кожаный пояс с кинжалом в ножнах.

— Спасибо, брат Дарлоу.

Застегнув пояс на себе и ощутив увесистость оружия, его оттягивающего, я словно вернул себе потерянную часть своего естества. С раннего детства кинжал всегда висел на моем поясе, и последняя неделя — жизнь без оружия на поясе — мне чертовски не нравилась. Накинув сверху рясу, я поспешил следом за Дарлоу. Стремление моего спутника к еде было неудержимым. И не напрасно!

Гренки, горячая яичница и красное вино благотворно отразились на его самочувствии и внешнем виде.

Чтобы выехать с рассветом из монастыря, мы решили заночевать там и ближе к вечеру покинули гостеприимное заведение мэтра Герда.

Конфландские корабли уплыли, а войска покинули город. Гарвест после вчерашнего многолюдия казался опустевшим и малость опешившим. Как курица, потоптанная петухом, отходит взъерошенная в сторону с вопросом в круглых глазах — «Что это было?»

Вытертые до карамельного блеска плиты известняка на улочках. Светлые стены домов и окна с жалюзи, кованые решетки на окнах. Гарвест очень похож на Хагерти. Эти два города–порта словно строил один мастер по единым эскизам.

На нас с Дарлоу внимания никто не обращал, и за пределы города мы вышли бесприпятственно.

Знаменитый монастырь Святой Жильберты, где делают любимое вино южан — красное сухое с ореховым привкусом, расположен в долине среди холмов, покрытых виноградниками. От Гарвеста мы добрались до него пешком всего за два часа. Вначале стала видна колокольня церкви, а потом уже с холма открылся вид на монастырь. Высокие стены из известняка окружают его. Из‑за стен видны только крутые скаты крыш. Здесь мы переночевали в привратницкой, монастырь женский, и мужчин дальше привратницкой не пускают, будь они хоть трижды монахи, а утром с винным обозом отправились в Гвинденхолл.

Глава 9

ЛЮДИ ГВИНДЕНХОЛЛА

Улица суконщиков в Гвинденхолле существенно отличалась от тех улочек, что мы с Дарлоу миновали по пути от городских ворот, где расстались с винным обозом .

В этом квартале жили богатые мастера-суконщики и их мастерские обычно находились тут же в доме на первом этаже или в других строениях во дворе. Торговцы со своими обозами здесь нередко перекрывали проход по улице. Привозили шерсть. Увозили сукно.

Многолюдно и шумно. Площадь в центре квартала украшал фонтан со статуей Святого Марка. Здесь же набирали воду в кувшины женщины из соседних домов. В специальном каменном лотке в стороне — куда стекала вода из фонтана, поили лошадей. Мальчишки резво носились между возами и не просто так, а собирая конский навоз метелками в кузовки. Суконщики следили за порядком.

Церковь Святого Иоанна на площади была нашей целью.

Мы вошли, крестясь, в притвор церкви, когда колокола зазвонили к обедне.

Настоятель церкви, приходской священник отец Филипп, уже надевал подрясник, готовясь к службе, когда мы вошли в алтарь.

Едва приветствовав нас, отец Филипп, грузный и круглолицый, лет пятидесяти священник, велел служке отвести нас с отцом Дарлоу и устроить на место проживания.

В соседнем с церковью двухэтажном балочном доме мы оказались через несколько минут.

Дом был больше, чем это виделось с фасада. Он выстроен в виде квадрата с двором в центре. Во внутренний двор выходят галереи второго этажа с перилами. Через двор проходит мощеная камнем дорожка, а по сторонам разбиты клумбы с цветами. Мы шли следом за служкой, мальчуганом лет двенадцати, и попеременно вдыхали аромат разных цветов.

— Отец Филипп завел в доме кусок райского сада?

— Истинно так, брат Мартин!

— Такой большой дом дорог в содержании?

— Прихожане отца Филиппа щедрые люди, брат Мартин.

— Пошли ему господь долгих и счастливых лет жизни!

— Аминь!

Комната на втором этаже была видимо давно подготовлена к нашему приезду. Постели застланы, и в кувшинах стоит вода. Лежат горкой полотенца.