Драконов бастард

Гаспарда цветисто поблагодарил жителей Ордерзее и гостей столицы за то, что в этот теплый эйхетский[18] день они почтили Академию своим визитом, и пригласил их также прийти на церемонию вручения посохов, которая состоится ровно через неделю. Люди направились обратно к воротам — без спешки, но и не мешкая. Рыбаки уводили малышей, не прошедших испытание, маги расходились кто куда. Тобиус тоже покинул кампус. Снаружи он наблюдал, как просыпаются и занимают свои посты внутри стен чудовищные сторожа.

Волшебник отправился к небольшой гостинице в районе Шелковой площади, где снял маленькую комнатку с видом на один из пяти входов Ткацкого рынка. Там он пообедал и принялся работать над своим иоритметром.

Когда все части механизма встали на свои места и кристаллы были установлены, осталось самое сложное — вставить вечные пружинки и запечатать корпус пластинкой, с вытравленным на ней силуэтом летящего мотылька. Тобиус, как и многие артефакторы, привык ставить на свои изделия собственное клеймо.

Хотя Гаспарда и пригласил народ прийти на церемонию вручения посохов через семь дней, самое интересное начиналось на следующий же день после набора неофитов. Претенденты на звание магистров всю неделю имели возможность предстать перед собранием волшебников со своими теориями и разработками, для того чтобы доказать готовность к повышению в ранге. Тобиус пять дней провел, практически не вылезая из гостиничной комнаты, за последними приготовлениями, после чего явился в Академию на шестой, последний день экзаменов, чувствуя знакомую всем студиозусам дрожь волнения и боль в животе, как в прежние времена.

Практические экзамены всегда проходили в специальной аудитории, находящейся глубоко в подземных лабиринтах Академии. То был обширный круглый зал с куполообразным потолком, вырубленный в камне и с ареной в самом центре. Некогда лучшие волшебники Академии вплели в его стены и потолок барьерные заклинания, впитывающие и погашающие остаточное магическое воздействие, а также способные выдержать удар огромной силы. Равных этим защитным заклятиям ныне плести больше не умели. Вокруг арены за невысоким каменным бортиком располагались четыре трибуны. Привилегированная и самая маленькая предназначалась для управителей Академии, две боковые отводились магистрам и архимагам, пожелавшим присутствовать на экзамене, либо магам, которых управители попросили присутствовать в личном порядке. Четвертая, самая большая и ближняя ко входу трибуна отводилась экзаменуемым волшебникам. В зале царил полумрак, наиболее яркие источники света в виде парящих огоньков-освещальников теснились поближе к арене и трибуне управителей.

Тобиус вошел в мрачную прохладу и стал спускаться по лестнице мимо рядов каменных скамей, на которых расселись соискатели. В тот день их набралось что-то около трех десятков. Весьма внушительная цифра, учитывая, что в предыдущие дни аудитория наверняка тоже не пустовала. В большинстве своем соискатели являлись уже опытными волшебниками. Судя по длине их бород и богатству мантий, они имели внушительный практический опыт, которым смогли себя обеспечить. Рядом с такими солидными волшебниками безбородый Тобиус в своей потертой сливовой полумантии и сером плаще казался и был на самом деле каким-то захолустным мальчишкой, невесть зачем явившимся на экзамен. Многие соискатели с непониманием поглядывали на юнца, но никто ничего не говорил.

Высокий тучный волшебник в ярко-желтой мантии начал демонстрировать экзаменаторам свою способность контролировать песок. Тобиус с первого взгляда понял, что он получит свой посох. Способность повелевать песками — редкий вид геомантии, а судя по тому, с какой силой вращался под дополнительным магическим куполом песчаный смерч, этот маг отличался еще и редкой силой.

Когда защитный купол арены начал вибрировать от напряжения, экзаменуемый немного сбавил усилия.

— Что ж, чары, — проговорил Гаспарда, взирая на арену с высоты своего места, — думаю, чар Фасилех доказал свою квалификацию. У кого-нибудь есть возражения?

Управители Академии нестройно выразили свою солидарность с великим пиромантом.

— Вспорите его тушу и дайте мне печень! — визгливо выкрикнул Маурон Левый.

— Мой брат тоже одобряет, — «перевел» Таурон Правый.

Старик Маурон совсем сдал… впрочем, он уже не первый год пребывал в таком состоянии, и ничего, пока что прекрасно справлялся с работой. Трудно было поверить, что этот высохший горбатый уродец в обветшалой черной мантии, бледный, мерзкий, с дрожащей головой и редкими гнилыми зубами, длинным кривым носом, прозрачной седой бородой и непрекращающимся приступом дурной крови является близнецом сиятельного Таурона. Таурон же являлся высоким атлетом, источающим мягкое свечение великой благодати, с бородой и волосами цвета сусального золота, вечно учтивый и внимательный, всеми любимый волшебник. А ведь когда близнецы встали перед Джассаром, они были похожи как две капли воды. Годы практики диаметрально противоположных направлений Искусства наложили явный и несмываемый отпечаток.