Дракончик Пыхалка и Великий Мымр

– Все! Меня уже нету! – встревожился пупс и в самом деле умолк.

Правда, через некоторое время он вспомнил, что видел по телевизору цирковое представление, где наездник выделывал на спине у лошади всякие трюки. Вообразив, что он на лошади, пупс стал заниматься джигитовкой на плече у Маши и доджигитовался до того, что свалился в траву.

Маша остановилась, взяла Куклаваню под мышку и побежала дальше. Несмотря на все протесты, бедному джигиту пришлось трястись в крайне неудобном положении.

Но вот уже совсем близко показалась Драконья скала. Маша сразу узнала ее. Она подскочила к скале и, не переводя дыхания, закричала волшебные слова:

Отворись, ворота,
Ключиком-замочком,
Золотым платочком!

Массивная скала с гулом отодвинулась. Девочка увидела знакомые ступеньки, уходящие в глубь горы. Сами собой вспыхнули факелы, прикрепленные к стенам. На одном из факелов сидела большая сова Фима и щурилась от яркого света.

– Явились? А скалу за собой закрыть? Дома-то вы небось входные двери закрываете? Ах, молодые люди, молодые люди! Всему вас нужно учить! – забрюзжала она.

Проскочив мимо Фимы, Маша влетела в просторный зал с камином, где у огня на подушках лежало что-то огромное, серовато-зеленое, чешуйчатое, родное, знакомое…

– Дедушка Горыныч! – закричала Маша.

Обе дремавшие головы Горыныча поднялись и пораженно уставились на девочку. Некоторое время они разглядывали ее с недоумением, а потом дружно посмотрели друг на друга, словно проверяя, не померещилось ли им.

– Мне привиделось, что я видел Машу, – сказала правая голова Горыныча.

– Не обращай внимания! Мне она тоже мерещится!

– И что нам делать?

– Давай еще немного поспим, а потом проснемся – и, может, она к тому времени исчезнет, – решила левая голова.

Машу с Куклаваней такой вариант никак не устраивал.

– Приветик-расприветик! – закричал пупс. – Я тоже приехал! Где рукоплескания, овации, торжественный салют, красивые длинноногие девушки с хлебом-солью и банкетный стол?

– Куда тебе, коротконожке, длинноногие девушки? Ты бы лучше научился шнурки завязывать! – не выдержала Маша, которая в отсутствие куклы Оли нередко, как и она, ставила пупса на место.

Тут только головы дракона поверили, что перед ними настоящие Куклаваня и Маша, и бурно выразили свою радость. Горыныч шумно вздохнул – Маше при этом показалось, что ее затягивает в пылесос, а Куклаваня тот вообще слетел с ног. А потом Горыныч оглушительно расхохотался.

– А дракониха-то как рада будет! Эй, дракониха, лети сюда, смотри, кто к нам пожаловал! – пробасила правая голова.

– Хотите перцового компота? А горчицы? – засуетилась левая.

Но и от перцового компота, и от горчицы Куклаваня с Машей отказались. Пупс перепрыгнул с плеча у Маши на одно из стоявших у камина кресел, забыв, что оно летающее. Кресло стремительно взмыло под потолок. Пупс, успевший отвыкнуть от такого волшебства, восторженно завопил:

– Ура! Я великий летчик!

Пока Куклаваня, не способный быть серьезным даже в самые серьезные минуты, проказил, носясь в кресле по залу, Маша подбежала к дедушке Горынычу и влетевшей в зал драконихе.

– Пыхалка в Москве! – выпалила она. – С ним все хорошо, не волнуйтесь! Мы попали сюда через трубу на Моховой. Великий Мымр летит к Скалистым горам. У него последний осколок мозаики.

Дед Горыныч и дракониха не растерялись. Они не стали охать, ахать и заниматься бесполезными расспросами, по двадцать раз узнавая, что и как, и почему произошло то, что произошло.

– Глаз грифона у Мымра? – встревоженно повторила дракониха и, не дожидаясь ответа, повернулась к Горынычу. – Хуже быть просто не могло! Нужно лететь!

Не прошло и минуты, а Маша уже мчалась на спине драконихи к избушке на курьих ножках, чтобы захватить с собой Бабу-Ягу.

Горыныч же с Куклаваней на спине летел к Скалистым горам, надеясь перехватить Мымра прежде, чем чудовище укроется в пещерах. Горыныч не сомневался, что он летает быстрее Мымра, но тот сильно опережал их.

Огромный двухголовый дракон торопился и мчался на пределе своих возможностей, совсем не думая о пупсе. Куклаваня, чтобы его не сорвало ветром, вынужден был цепляться за чешуйчатые наросты на спине у Горыныча. Вокруг ревел ветер, и пупсу временами начинало казаться, что он уже держится одними руками, а все остальное его туловище, включая ноги, уже оторвало и унесло куда-то. Тогда Куклаваня ухитрялся изогнуться, посмотреть на свои ноги и, убедившись, что они на месте, успокаивался.

– Лучше бы я полетел на волшебном кресле! Ой-ой-ой! Не хочу так быстро! Требую удобств! – вопил Куклаваня. Его слова сносило свистящим ветром, и они оставались далеко позади. Пупс даже сам себя не слышал. Куклаваня представлял, что каждое из его слов (а также вопят и вопюлек) опережает предыдущее на целый километр – так быстро они летели, – а потом оно висит в пространстве, одинокое, несчастное, никем не услышанное слово.