Дракон не дремлет

– …огненная колесница понесет тебя к Олимпу в кружении вихря; ты освободишься от проклятья и усталости твоих смертных членов. Ты достигнешь отчих дворов вечного света, откуда ушел, дабы войти в человечье тело…

Пламя взметнулось от пола, мешаясь с ветром; языки огня взвивались и ревели, словно львы пожирали гроб с телом мертвого льва.

Дими мысленно возблагодарил Митру, что капюшон скрывает его глаза.

* * *

Смерть одного человека не могла поколебать Империю. Карактак, предводитель конницы, стал временным военным командующим, административные обязанности наместника взял на себя Лукиан. Казначеи и писари после трех дней траура вернулись к работе. Из Города ждали нового стратига – его должны были прислать в самом скором времени. Вот и все, что произошло на имперском уровне.

На домашнем уровне Димитрий меньше общался с семьей и больше с друзьями. Мать каждый день ходила в храм Кибелы; она теперь сама готовила себе еду и посыпала каждое блюдо аликорном, более драгоценным, чем золотой песок. Дядя Филипп при виде Дими мрачно улыбался. Он сделался уклончив и молчалив, что было легче переносить, чем его прежние вспышки, но отнюдь не успокаивало.

А в декабре Шарлю и Роберу предстояло стать воронами. Ничто больше этому не препятствовало.

В октябре завершили строительство нового дворца. Лукиан договорился, что Дуки с их личными слугами могут жить в старом доме, сколько захотят; какие-то административные проволочки мешали им вернуться в греческое имение.

Разумеется, часть старой мебели должны были забрать в новый дворец, но семья вполне могла обойтись несколькими комнатами. Шпалеры, включая «Разделение Галлии», свернули и унесли; в жилых комнатах для защиты от холода и сквозняка повесили обычную ткань. Чтобы не беспокоить Дук всякий раз, как ему нужна очередная книга, Лукиан распорядился перенести библиотеку во дворец на холме. Из-за архитектурных особенностей дома единственное отхожее место, которое они решили оставить, оказалось и самым неудобным.

В последнюю ночь ноября Димитрий пошел из своей спальни на кухню – взять ломоть хлеба и немного подогретого вина. На обратном пути он остановился перед Алезийской фреской. Единственный тусклый светильник подрагивал, и тени как будто оживляли нарисованные фигуры. Галлы сражались в беспорядке грубыми крестьянскими орудиями. Легионеры надвигались строем, молот Империи.

Верцингеториг стоял на горе, ветер трепал его волосы; он вел своих людей на смерть, чтобы они умерли свободными; тот же ветер развевал плащ Юлия, с бесконечным терпением уничтожающего оборонительные сооружения противника.

Черная тень упала на божественного полководца. Дими повернулся и увидел Филиппа. Тот держал в руке раскрытую книгу – «Дигениса Акрита» – и в неверном свете казался своим мертвым братом.

– Твои волосы черны, как у сирийца или галла, и все же я знаю, что ты – Дука. – Филипп говорил твердо, не заговариваясь, как обычно, однако слова были те же самые. – Идем со мной.

Дими пошел за дядей, сам не зная почему. Возможно, из-за его сходства с отцом.

Они вошли в бывший наместничий кабинет. Комната пустовала много месяцев, дверь в нее не открывали. По крайней мере, так Дими полагал до сего дня.

Он ошибался. Внутри были сундуки, и доспехи, и груды оружия; на стене висели военные карты окрестностей Алезии и план нового дворца.

– Что это?! – проговорил Дими, не веря своим глазам и чувствуя, что вошел в очень, очень дурной сон.

– Это великий труд. Труд, который мой брат не успел завершить. – Филипп положил книгу и указал на одну из карт. – Восстановление Дук на престоле мира… начиная отсюда, с земли, откуда выступил божественный Юлий.

Димитрий помотал головой. Это и впрямь был сон, старый безумный сон, и теперь, когда Косьма Дука тоже уснул, некому было их разбудить.

– Косьма завоевал их словами, я – золотом и словами.

Филипп открыл сундук, взял пригоршню монет и дал им просыпаться сквозь пальцы. Сейчас он казался неким демоном из легенды – демоном, который показывает герою свое злое колдовское богатство.

Дими гадал, откуда взялось золото… и осталась ли еще белая вилла на синем Эгейском море.

Филипп сказал:

– Знаешь, что он говорил о тебе? Он говорил: «Вот мой сын, которого любят галлы. Он будет царем, мой сын, пусть для начала в Галлии». И ты им станешь. Но в Галлии это не закончится. И в Греции тоже. Это закончится в Константиновом граде… а может быть, не закончится и в нем. Мы с твоим отцом читали галлам из книги Дигениса, и они нам поверили.

Дими не верил, не мог поверить, что отец и впрямь говорил что-то подобное. Он пытался сообразить, какие слова Косьмы Филипп так извратил.

И Косьма Дука не называл здешний народ галлами.

Филипп говорил:

– …они поднимутся по твоему слову, Димитрий Дука, дигенис.

Дими отвернулся и вышел из комнаты. Хлеб в руке разломился, вино стекало по пальцам на пол.