Дракон, эрл и тролль

Легенда клиффсайдских драконов была связана с празднованием Рождества Христова. Переплетение этих мотивов задевало чувства драконов. В двух словах, история, которую Джим читал в «Золотой сокровищнице» Пола Грейва, рассказывала о временах, когда Святое семейство бежало в Египет, чтобы избежать предпринятого Иродом избиения младенцев. Как известно, Ирод, который позднее стал царем иудеев, услышал, что один из младенцев может лишить его трона, и приказал убить в Израиле всех младенцев до двух лет.

Ирод вообразил, что устранит опасность до того, как она реализуется, убив всех детей, родившихся во время, подходящее для восшествия на трон.

Иосиф, Мария и младенец Христос бежали от Ирода в Египет; согласно прочитанному Джимом и услышанному Секохом, их свита состояла из всех видов существующих на земле животных, — лев и вол, волк и овца, хищник и добыча в великолепной гармонии шли рядом, как почетная стража Марии, Иосифа и младенца Христа. Согласно «Псевдоматфею», Святое семейство остановилось отдохнуть недалеко от пещеры. А может, это были скалы, — Джим не помнил точно…

Но утром, когда они проснулись с первыми лучами солнца, из пещер неожиданно появились драконы, крупные могучие создания, с которыми охране Святого семейства было не справиться. Иосиф испугался.

Но младенец Христос, который, как помнил Джим, едва умел ходить, успокоил отца.

«Не бойся, — сказал он Иосифу. — Эти добрые создания только исполняют пророчество Давида: „Да хвалят Господа все земные твари, и драконы и звери“. Пусть они приблизятся». И он протянул свою маленькую ручонку к драконам, приглашая их подойти за благословением.

Такова была легенда, которую вспомнил Джим. Прошло всего шесть лет с тех пор, как он изучал «Золотую сокровищницу» Пола Грейва в двадцатом столетии, но за эти шесть лет многое произошло, особенно за последние три года, которые он прожил в четырнадцатом веке.

Секох знал легенду намного лучше, чем она осталась в воспоминаниях Джима. Но тоже не очень хорошо: к тому, что он знал, каким-то образом примешивалась сегодняшняя жизнь и имена современников.

Тем не менее, на сей раз Джиму оставалось только слушать, Секох кипел, как распечатанная бутыль шампанского, трудность состояла в том, чтобы остановить его, не дать ему излиться до конца, как шипучему напитку.

Секох говорил:

— Понимаешь, вот что, как они говорят, случилось. — Для всех драконов понятия «рассказ» и «история» были тождественны. — «Да хвалят Господа все земные твари, и драконы, и звери». Пусть они приблизятся».

— А…

— Ага, ты все понимаешь! Ты дракон, как и мы, если даже какое-то время должен быть Джорджем. Ты знаешь, каковы мы, драконы. Сложности с Джорджами заключаются в том, что они считают нас животными, наряду с прочими. Но мы не таковы. Они — просто животные, а мы — драконы!

Наконец они подошли к зерну всей истории, освобожденному от легендарной шелухи.

Джим понял.

Когда он впервые появился здесь в обличье дракона, тогда он не понял ничего. А сейчас понял. Начал понимать, когда искалеченный Смргол буквально заставил Секоха участвовать в битве у Презренной Башни. Смргол сказал тогда Брайену, Дэффиду и Джиму:

«…и позволив Джорджу войти туда, куда он войти не осмеливался! „Малыш, — сказал я ему, — брось эту глупость, что ты только болотный дракон. Болотные драконы не имеют ничего общего с тем, кем ты являешься на деле. Из какого же ты явился мира, если все мы бродим вокруг тебя и разговариваем подобным образом?“ — Слова, звуча набатом, вылетали из его пасти. Потом Смргол передразнил кого-то, говорившего высоким голосом, но ему удалось подняться только до полубаса: — „О, я просто дракон пастбищ и пахотной земли. Вы должны меня извинить, я дракон, живущий в полдороге от скал…“ — „Малыш! — сказал я ему. — Ты ДРАКОН! Пойми это раз и навсегда! И дракон ВЕДЕТ СЕБЯ как дракон — никак иначе!“

А затем случилось так, что Брайен и Джим отправились во Францию с секретной миссией. Однажды, посреди ночи на постоялом дворе, где остановился Джим, появился Секох. Не желая, чтобы горожане узнали, что в его комнате объявился дракон, и напали на него, Джим превратил Секоха в человека. Поначалу Секох был в восторге от мысли, что изменит обличье. Но, едва он взглянул на собственное поджарое человеческое тело — обнаженное, конечно, ведь драконы не носят одежды, — его обуял ужас.

— О нет! — вскричал он.