Дракоквиддич и как пережить его [СИ]

— Я доверяю вашему суждению, Альбус, — отозвался Ньют и отвёл взгляд, вновь слегка ссутулившись, словно хотел казаться меньше и незаметнее.

— Тем более что какой-то ботаник не может быть врагом мне, — хмыкнул Геллерт.

— Я зоолог, чтобы вы знали, — тихо проговорил Ньют, разглядывая кружку.

— Он знает, — Альбус под столом пнул Геллерта в голень. — В прошлом году во время Турнира Трёх Волшебников Геллерт с большим интересом изучал ваши работы о драконах, Ньют.

От ответного пинка он смог уклониться и доверительно улыбнулся поднявшему глаза Скамандеру.

— Скажу вам больше: Геллерт очень хвалил их и восторгался глубиной анализа…

— Verdammt[4], Альбус! — вспылил Гриндевальд, порывисто сжав кулаки. — Не испытывай моё терпение! Давай обсудим, что необходимо, и разойдёмся заниматься каждый своими делами!

— Но ты ведь понимаешь, что это не последняя наша организационная встреча, так? — уточнил Альбус самым милым тоном, про себя победно вскидывая в воздух кулак.

Игра на нервах началась, и пока счёт «один — ноль» в его пользу.

Глава 3

Встреча в «Кабаньей голове» дала начало осмысленной подготовке к предстоящему состязанию — Минерва охарактеризовала это событие как «Ну наконец-то вы перестали валять дурака». В переговорах был задействован круг людей настолько широкий, что в кабинете директора стремительно кончался запас летучего пороха, расходуемого на постоянные перемещения и беседы посредством каминной связи.

Шли дни, и каждый из них был хуже предыдущего. Всё чаще Альбуса посещали мысли, что сигануть с Астрономической башни — не такая уж и плохая альтернатива происходящему. Останавливало его лишь осознание, что большая часть окружения хотела именно этого.

Больше всех его суицида жаждали трое: Минерва МакГонагалл, Люциус Малфой и Геллерт Гриндевальд. Причём если Геллерт, доводя лучшего друга до мыслей о самоубийстве, попросту развлекался, а Люциус затаил, на взгляд Альбуса, совершенно беспричинную злобу (наконец-то у Попечительского совета реально интересное дело, радоваться должно!), то Минерву даже можно понять. Дело в том, что все директорские обязанности по уши занятого Альбуса благополучно — и традиционно — свалились на неё; более того, кто-то — ярый фанат МакГонагалл, не иначе — включил её в совет организаторов. В общем, теперь двадцать часов в сутки (то есть все, когда бодрствовала) Минерва дышала пламенем на любого, кто осмеливался подойти к ней. На фоне этого как-то раз вечером, придя в учительскую на чай после посещения гостиной своего факультета, Северус — предварительно убедившись, что замдиректора в комнате нет — озвучил популярное среди слизеринцев предложение поместить на эмблему Гриффиндора вместо всем надоевшего льва огнедышащего дракона. Идея, кстати, отчаянно понравилась преподавателям.

— Особенно это актуально в связи со внезапно прорезавшейся любовью нашего уважаемого директора-гриффиндорца к драконам, — прокомментировал Филиус.

— А также к человеку, умудрившемуся раздраконить половину нашего Министерства магии, — весело добавила Помона, а Альбусу пришлось отмалчиваться — крыть было попросту нечем.

Геллерт и в самом деле был занят исключительно тем, что критиковал. Предложения по правилам, дате и месту проведения матча, списки сотрудников Министерств и Международной конфедерации магов, которые согласно здравому смыслу должны присутствовать для контроля безопасности мероприятия, отдельно взятых коллег-организаторов — в общем, критиковал он всё, и со вкусом, и как всегда с высокой башни плюя на общественное мнение.

— Как бывший осуждённый Тёмный диктатор, могу смело заявить, что ниже падать в глазах общественности некуда, — счастливо возвестил Геллерт на первом же собрании совета — и понеслось. Из-за него бедный Корнелиус окончательно полысел (начал он путь к блестящей голове ещё в прошлом году, когда Кубок огня выплюнул имя Геллерта), Амелия Боунс научилась ругаться по-немецки — а её немецкий коллега по-русалочьи, но это совсем другая история, — а сиятельный попечитель и меценат, святая невинность всея Британии, лорд Люциус Малфой к собственному неконтролируемому ужасу начал седеть. Когда это вскрылось, больше Геллерта над глубоко несчастным Малфоем ржал только Сириус.