Драйзер

Драйзер понимал, что борьба с безработицей требует кардинальных решений. «Вообще все меры, которыми пытаются у нас облегчить безработицу, носят неорганизованный и спешный характер. Да никто и не представляет себе эту помощь иначе, как в виде подачек, в то время как нам нужен полный пересмотр всей нашей экономической системы и государственного строя».

В другой своей статье он говорит о последствиях лживой буржуазной пропаганды, о ее разлагающем влиянии на простых людей. «В нашей стране легко верят громким фразам, ловко придуманным лозунгам. И вот рядовому американцу надевают на глаза одну повязку за другой, так что в конце концов он ничего не в состоянии различить и, уж конечно, не видит правды и не замечает марширующих по улицам голодных рабочих, хотя, казалось бы, одного этого зрелища достаточно, чтобы не только опровергнуть все жульнические выдумки капиталистов, но и пресечь их в корне».

Писатель подчеркивает коренное противоречие капитализма — противоречие между трудом и капиталом. «…При нынешней системе рабочий у нас никогда не знает процветания, независимо от того, хорошо или плохо идут дела в стране… Да, процветание у нас — удел одних только богачей, и притом всегда и неизменно».

Не только в публичных выступлениях, но и в беседах с друзьями, в частных письмах Драйзер выступает как непримиримый борец против угнетения трудящихся, против расовой вражды, против невежества и мракобесия. Он быстро откликается на самые различные события как внутри страны, так и за рубежом, дает им бескомпромиссную оценку. Узнав об организованном американскими финансовыми кругами свержении правительства в Панаме, он тут же выступает с резкой разоблачительной статьей. Прочитав в газетах о действиях «Ассоциации женщин южных штатов по предотвращению линчевания», он направляет членам ассоциации письмо, в котором обращает их внимание на невинно осужденных к смертной казни по ложному обвинению восемь негритянских юношей из Скоттсборо (штат Алабама) и просит ассоциацию выступить в их защиту.

В эти годы с особой силой проявляется стремление Драйзера быть лично причастным ко всем социально важным событиям и движениям, принять личное участие в действиях, направленных против эксплуатации трудящихся, в борьбе за социальный прогресс и справедливость. Он становится во главе Национального комитета защиты политических заключенных (казначеем комитета был Л. Стеффенс) и твердо высказывается против преследований американскими властями коммунистов, выступает в защиту коммунистической газеты «Дейли уоркер». «Я считаю, — писал Драйзер, — что те политические взгляды, которые защищает эта газета, являются наиболее правильными и актуальными, поскольку они указывают Америке единственный выход из нынешнего экономического кризиса».

Весной 1931 года Драйзер проводит у себя на квартире собрание в защиту политических свобод, на котором присутствовало более 40 человек, в том числе Линкольн Стеффенс, Джон Говард Лоусон, критик Малькольм Каули и многие другие видные литераторы. «Настало время, — говорил Драйзер, — чтобы американская интеллигенция начала оказывать определенную помощь американскому рабочему». Выступивший на собрании Линкольн Стеффенс обратил внимание присутствующих на искажение фактов американской печатью, на подавление свободы печати в стране.

В мае 1931 года выходит из печати автобиографическая книга Драйзера «Заря», в которой он описал свое детство и юность. Отзывы критики на этот раз были благожелательными, книгу сравнивали с творениями Бальзака, называли «подлинно американской историей». Многие критики были удивлены той откровенностью, с которой писатель рассказал о своем бедном детстве и о своих родственниках и знакомых, о тяжелых временах, когда он искал работу, и об изнуряющей и отупляющей работе на кухне захудалой грязной закусочной для бедняков. Со страниц книги вставали маленькие города и селения штата Индиана, в которых прошло детство писателя. Автор переносил читателей в Чикаго последних десятилетий прошлого века: «Чикаго работающий! Чикаго трудящийся! Покрытый пеленой дыма, тумана, занавешенный дождем, в снег и бурю — с людьми, наклонившимися навстречу пронизывающим порывам ветра! Толпы самых обычных юношей и девушек, мужчин и женщин, торопящихся утром на работу, а вечером — с работы в переполненных живописных, разноцветных маленьких вагончиках конки. Фабрики и заводы, их пронзительные гудки! Монолитность толпы в полусвете вечера или раннего рассвета! Я думаю, что тайна, красота и поэзия жизни так же возвышенно волновали меня в те дни, как это было и раньше и как это стало в более поздние годы. Что же касается возможности выразить свои чувства, то я даже не умел осмыслить их — не хватало нужных слов, хотя рисование и записи всего увиденного всегда составляли часть моей интеллектуальной жизни и были неотделимы от внутренних чувств».