Или в том, что я нахожусь под пристальным взглядом мужчины, который хочет изменить всю мою жизнь (и жизнь моей матери) в обмен на одну ночь со мной.
Если я продам ему частичку своей души, то взамен получу бесценное душевное спокойствие.
Одного этого должно быть достаточно.
Но я не в том состоянии, чтобы принимать такие решения.
И уж точно это произойдет не сегодня.
Я засовываю руки в задние карманы и делаю медленный, успокаивающий вдох. Я забегаю вперед. Мне нужно притормозить. Если Август хочет этого достаточно сильно, он никуда не денется.
— Итак, что ты думаешь? — я подпрыгиваю на носочках. — О машине, я имею в виду.
— Она великолепна.
Август пробирается к водительской стороне, открывает дверь и забирается внутрь. Одной рукой он поправляет зеркало, а другой проводит ладонью по узкому черному рулю.
— Посмотри на это. Ключи в замке зажигания.
Отец Адри
— Лжец.
— Садись, — говорит Август.
— Что? Зачем?
— Просто сделай одолжение.
Я открываю пассажирскую дверь и проскальзываю внутрь, двигаясь по маслянистой коже, над которой отец Адри так усердно работал, и стараясь не пропустить ни одной травинки на коврике.
— Если бы ты могла оказаться в любой точке мира прямо сейчас, куда бы ты хотела отправиться? — спрашивает Август. — В любой точке мира.
— Это трудный вопрос…
— Вовсе нет.
— Может быть, не для тебя. У тебя есть деньги на то, чтобы уехать куда угодно…
— Дело не в деньгах, Розочка. Просто скажи мне, куда бы ты хотела попасть.
— Я не знаю? — Что это за вопросы, которые превращают разум в чистую доску? — Портленд, штат Мэн. Я всегда хотела туда поехать. Но осенью. Может быть, Чарльстон? Или Саванна? А ты?
— Здесь, — говорит Август без колебаний. — Я там, где хочу быть.
Я закатываю глаза и делаю вид, что тыкаю себе пальцем в рот.
— Я знала, что ты понтовый, но понятия не имела, что ты способен быть таким пошлым.
— Ты спросила, я ответил. Просто говорю правду, — Август наблюдает за мной краем глаза. — Ты меня интригуешь.
Я снова закатываю глаза. На этот раз сильнее.
— Глупость. Август, давай начистоту. Такие фразы на меня не действуют. Если ты пытаешься мне польстить, это дает обратный эффект. Я съеживаюсь. С головы до ног.
— Я серьезно, — он наклоняет свое тело к моему, его левая рука опирается на водительскую дверь. — Всю мою жизнь ты была загадкой, этим… запретным плодом, за неимением лучшего термина. И честно говоря, мне было на тебя насрать, пока ты не вошла в мою жизнь, а теперь ты — все, о чем я, блять, могу думать.
У меня пересыхает во рту, потому что я не знаю, что сказать. Никто никогда не был одержим мной, и никто не говорил мне, что я — все, о чем они могут думать.
Он выдыхает, глядя прямо перед собой.
— Это пиздец, я знаю. Такой уровень одержимости.
Между нами воцаряется тишина.
— Разве я тебе не интересен? Ты когда-нибудь думала обо мне? — спрашивает Август. — Интересовалась мной?
— Для этого никогда не было причин.
Перегнувшись через сиденье, Август убирает волосы с моего лба и заправляет их за ухо. От одного ощущения его пальцев на моем лице по моей руке пробегают мурашки.
— А теперь? — он придвигается на несколько дюймов ближе. — Теперь, когда мы официально встретились, ты думала обо мне? Тебе когда-нибудь было интересно, что будет, если я тебя поцелую?
Трепещущее, аритмичное ощущение распространяется по моей груди, дыхание сбивается.
— Ты боишься. Это так? — Август отстраняется, но лишь слегка. — Может быть, мне стоит описать это для тебя?
Я облизываю губы, сосредоточившись на эмблеме Кадиллака, выступающей на капоте.
— Или, что еще лучше, я с удовольствием продемонстрирую.
Август снова приближается. Обхватив мою челюсть, он наклоняет мое лицо к себе, пока наши глаза не встречаются. На секунду его внимание переходит на мои губы, а затем возвращается обратно.
— Возможно, ты учишься на практике.
Я пытаюсь сглотнуть, но не могу.
Пытаюсь говорить, но слова застревают.
— Я бы не торопился.
Август наклоняется, пока жар его рта почти не касается моего. Мы не прикасаемся друг к другу. Пока нет.
— Пусть предвкушение нарастает. Это важно.
Слабые остатки его дорогого лосьона после бритья наполняют воздух вокруг нас. Кожа и темнота. Аромат мужчины, который гораздо опытнее, чем должен быть в свои почти двадцать лет. Его нос трется о мой, мягко и дразняще, а большой палец пробегает по линии моего подбородка и вниз по шее.
Оставив мой рот, он прижимается губами к мягкому месту под моим ухом, затем целует ниже и ниже, пока не достигает вершины моего плеча, а затем отодвигает ткань моей блузки в сторону, чтобы попробовать мою кожу на вкус.
Мое лоно пульсирует, а живот сводит с каждым глубоким вдохом. Август прокладывает себе путь к другой стороне моей шеи, и на мгновение я почти забываю дышать. Когда он заканчивает, подносит мое запястье ко рту и целует нежную кожу, заставляя мой пульс учащаться.