Драгоценный камень

– Не знаю. – Ее рука ласково двинулась по его груди, медленно спускаясь вниз. Конечный пункт этого движения сомнений не вызывал.

* * *

Айан Уэллс был сейчас в трейлере один. Здесь хранилось снаряжение команды «Уайт Тимберс». Даже если бы в трейлере находился кто-то еще, это не имело бы значения. Айан едва ли обратил бы на это внимание. То, на что он сейчас наткнулся при самом обычном осмотре снаряжения, сильно озадачило его… хотя Айан не совсем понимал почему. Такое случалось постоянно, то есть это вовсе не было неожиданным. И все же…

– Папа!

Он вздрогнул. В трейлер влезла его дочь.

– Я думал, ты на тренировке, – тихо сказал он.

– Где? – Дасти плотно закрыла дверь. – Разве ты забыл, что сегодня с раннего утра льет дождь? Здесь шестнадцать площадок, и все выглядят так, будто это не южный Техас, а болотистая флоридская равнина. – Она отодвинула в сторону кучу упряжи и уселась на старый сундук рядом с дверью.

Айан задумчиво рассматривал одну из уздечек.

– Папа, что-то случилось? – спросила Дасти.

– Пока не знаю. – Он поднял глаза. – У тебя с твоей упряжью в последнее время все в порядке?

– А что может быть не в порядке?

– Ну, что-нибудь. Например, истрепанная подпруга, разорванная уздечка…

Дасти засмеялась:

– У меня такое постоянно. Иногда мне кажется, что это подстраивают какие-то диверсанты. – Дасти умолкла, озадаченная выражением его лица. – Почему ты спрашиваешь?

Айан, пожав плечами, передал дочери уздечку.

– Взгляни.

– Похоже, ее специально разрезали. – Дасти поднесла поврежденную упряжь к свету.

– Может, так оно и было…

Она подняла голову.

– Что?

– В последнее время слишком много совпадений.

– Я не…

– Подумай об этом, Кирстен. – Отец называл ее так, когда был чем-то расстроен. – Сколько было происшествий в команде за последний год, сколько падений – и сколько из них произошло из-за неисправной упряжи!

Дасти пожала плечами:

– По-моему, ты сгущаешь краски. – Она протянула ему неисправную уздечку. – Господи, папа, ведь ты столько играл! Тебе ли не знать, что такое случается почти каждый день.

– Ты права, упряжь рвется ежедневно. Но когда ее специально разрезают, это совсем другое дело.

– Но ведь нет уверенности, что это так.

– Ты сама видела. Делай выводы.

Дасти опять пожала плечами:

– Не знаю, что и подумать.

Айан в отличие от дочери знал, ибо думал о лошадях, которых пришлось усыпить в «Миопии».

И хотел знать, нет ли тут какой-то связи.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Нью-Йорк, октябрь, 1987

Боль была непереносимой.

Слоун смутно сознавала, как санитары «скорой помощи» выносили ее из самолета в аэропорту Ла-Гуардиа, потом грузили в машину и везли в госпиталь в Манхэттене. Она помнила только, что Джордан был рядом и держал ее за руку. Он что-то говорил, но из-за громкого воя сирены Слоун ничего не слышала.

Она помнила боль. Ужасную боль, которая разрывала все тело. Безжалостную, неумолимую, не утихающую ни на секунду.

Теперь Слоун везли по ярко освещенному шумному коридору приемного покоя госпиталя. Джордан шел рядом и по-прежнему сжимал ее руку, а два санитара, ловко маневрируя высокими носилками на колесиках, ввезли Слоун в смотровую комнату. Сестра тут же задернула тяжелые зеленые портьеры и проверила у пациентки пульс.

– Доктор сейчас придет, – сказала она Джордану. – На каком месяце ваша жена?

– На седьмом, – ответил Джордан. – Ребенок должен появиться в декабре.

Сестра обхватила предплечье Слоун широкой манжетой и измерила давление. Покачав головой, она быстро сняла манжету.

– Кровотечение есть?

– Небольшое.

– Тошнота?

Джордан кивнул.

И тут вошел доктор, худой мужчина лет под пятьдесят, в зеленом хирургическом костюме. Он и сестра что-то тихо обсудили, и доктор обратился к Джордану:

– Вам придется подождать в…

– Нет! – вырвалось у Слоун.

– Только на время, пока я буду ее осматривать, – сказал доктор.

Джордан кивнул и посмотрел на жену.

– Это недолго. Тебя осмотрят, и все.

– Нет! – Слоун крепко вцепилась в его руку.

– Я буду рядом, в коридоре. – Он высвободил руку. – Как только меня позовут, я вернусь. – Он наклонился, поцеловал Слоун в лоб и тихо вышел.

Доктор посмотрел на Слоун.

– Когда начались боли?

– В самолете… – Она говорила с большим трудом. – Мы летели из Техаса… я не знаю. Час назад, может быть, раньше.

– Это все? Вы уверены?

– Нет… не уверена. – «Зачем он задает так много вопросов? Разве не видит, как мне больно?» – Я знаю только, что это началось в самолете.

– А что было до этого? – Доктор снял с нее простыню. Белые слаксы в промежности были пропитаны кровью. – Тошнота, спазмы?

– Сегодня утром… я не могла есть. Все время мучили позывы на рвоту, хотя желудок был совершенно пустой.

– А спазмы?

– Да, – выдохнула Слоун. – Но не такие острые, как сейчас.

Доктор повернулся к сестре:

– Измерьте еще раз давление.

* * *

– У вашей жены очень высокое артериальное давление, – сказал доктор Джордану. – Это опасно. В данный момент инсульт весьма реален.

– И что же делать? – встревожился Джордан.

– Полагаю, необходимо как можно скорее прервать беременность.

– А есть другой выход?

Доктор покачал головой:

– К сожалению…

– Вы это уже сказали ей?