Драгоценный груз

За год до окончания школы курсант Таран стал уже инструктором. Он учил других летать на «У-2», а сам учился на «П-5» и проводил ночные полёты.

– Летайте, как Таран, – говорили инструкторы курсантам.

Во время войны каждый мальчик, не видя самолёта, узнавал по гулу моторов, чей летит: свой или немецкий. Если слышался ровный, однотонный звук «у-у-у-у.„», дети и взрослые продолжали своё дело и спокойно поднимали головы, провожая глазами советский самолёт. Но если доносилось противное, завывающее «гау-гау-гау…», тревога охватывала мирных жителей: все понимали, что летит фашистский самолёт. Зенитные орудия открывали стрельбу; истребители поднимались в воздух, чтобы преградить путь врагу.

Ночью, когда самолёт невидим с земли, только по гулу мотора можно было догадаться, чей летит самолёт. И враги узнавали самолёты по звуку моторов. Свои «гау-гау» немецкие зенитчики пропускали свободно, и на аэродромах этим самолётам светили прожекторы, а самолёты с ровным гулом фашисты встречали ливнем огня.

…Зимней ночью 1942 года над смоленской землёй, занятой оккупантами, смело летел большой самолёт. Его «гау-гау» отчётливо прорезало воздух, и ни один вражеский зенитчик даже не насторожился.

Когда самолёт подлетел к немецкому аэродрому, в воздухе замигали огни вращающихся прожекторов. Но самолёт не сделал посадку. «Гау-гау» удалилось от аэродрома и замерло где-то вдали.

На этот раз гитлеровцы были одурачены: пролетел не фашистский, а советский самолёт и за штурвалом сидел известный лётчик Григорий Алексеевич Таран.

Когда на аэродроме замигали прожекторы, Таран, посмотрев вниз, с улыбкой сказал:

– Мигай не мигай – не заманишь! Мы торопимся и заехать к вам в гости не можем.

Второй пилот Шутов добавил:

– До свиданья, пока. Посветите на обратном пути!

Через час самолёт летел обратно, и на аэродроме снова услужливо замигали прожекторы. Самолёт опять промчался мимо. С тем же лающим «гау-гау» он пересек линию фронта. А потом уже с обычным своим ровным гулом пошёл на аэродром.

Таран ликовал.

Машина Тарана «ЛИ-2» была окрашена в белый цвет, и пилот любовно называл ее «Снегурочкой». На фоне земли, покрытой снегом, она удачно маскировалась. Но «Снегурочка» гудела ровным гулом, как и все советские самолёты. И когда ночью Таран летел в тыл врага, гитлеровцы открывали из зениток огонь.

Как обмануть их, как скрытно пройти над ними?

Таран задумался: нельзя ли заставить «Снегурочку» «петь» по-немецки? А если дать разные обороты своим моторам? Сидя за рулем, Таран начал опыты. Он дал одному мотору меньше оборотов, чем другому. Га-а-у… га-а-у… – загудела машина.

– Нет, не так поёшь! – сказал Таран.

– Сбавь левый, – посоветовал Шутов.

Гул изменился, стал ближе к немецкому «га-у… га-у…».

Как гитарист настраивает гитару, подтягивая то одну, то другую струну, Таран прибавлял и убавлял обороты моторов, пока самолёт не завыл точь-в-точь как фашистский бомбардировщик «Ю-88».

– Летайте, как Таран, – говорили командиры отрядов своим лётчикам.

Около землянки, на краю аэродрома, прямо на траве сидели лётчики. В центре круга примостился на пне Григорий Таран. Был короткий час отдыха, и, как всегда в такое время, лётчики собирались вместе. Таран оживлённо рассказывал:

– Уже давно лечу – значит, в тылу врага – и чувствую: потерял ориентировку. Темно, земли не вижу. Надо, думаю, проверить. По расчёту времени, где-то здесь недалеко мост должен быть – я его на карте перед вылетом пометил. Я, конечно, знал, что мост охраняют немецкие зенитчики. Стал крутиться и набрёл на этот мост. Фрицы меня слышат, но не видят и забухали в темноту зенитками. Всю окрестность осветили, а мне только того и надо. «Будь здоров!» – думаю. И пошёл спокойно. От моста я уже сориентировался.

Подлетаю к цели… Что такое? Масса ярких костров пылает. Э, нет, думаю, воробья на мякине не проведёшь! Наши в тылу не станут такие факелы разводить. Ловушка! По дыму костров вижу – ветер с востока на запад. Ага! А мне было известно, что фашисты сосредоточены с восточной стороны от наших частей. Взял на запад и тут только увидел наши костры…

Лётчики любили слушать Тарана. Он летал больше других – сделал уже свыше двухсот ночных полётов в тыл врага! Он летал первым туда, где опасно, и лучше других знал, как скрытно перелетать через линию фронта, как прятаться за облака или прижиматься к земле, ускользая от зенитного обстрела. Рассказывал Таран весело, живо, помогая словам жестами и мимикой своего красивого, подвижного лица.

– Вот что: я тоже полечу. Пойду первым, а ты пристраивайся ко мне.

Лётчики ждали продолжения рассказа, но Таран, заметив подходившего к группе пилота Алексеева, встал и пошёл ему навстречу.

Лётчик Алексеев только вчера прибыл в эскадрилью. Таран знал его ещё до войны, когда они работали в одном аэропорте. Алексеев был опытный пилот, но в боевую обстановку попал впервые.

Вечером ему предстоял полёт в тыл врага, и Таран беспокоился за него.

– Ну, как дола? – спросил он Алексеева.