Драгоценный груз

Оглядевшись по сторонам – нет ли кого? – крестьянка ответила:

– Дорога версты за три отсюда, вон там! – и показала рукой на восток.

– А нет ли у тебя хлебушка?

– Ох, болезный мой, ни крошки с собой!

– Принеси мне… Можешь? И попить водички принеси.

– Ты кто же будешь-то?

– Советский я, тётенька. Лётчик.

– Если правду говоришь, хорошо. Фашисты-то моего сына убили. Партизанил он.

Женщина заплакала, но потом спохватилась, вытерла фартуком глаза и сказала:

– Что это я тебе на свою беду жалуюсь! Вон ты сам-то какой! Погоди, приду ночью и бабу одну приведу. Она знает, где партизаны. Только, ради господа, не сгуби ты меня! Ещё двое детей малых у меня.

– Что ты! Да разве я тебя подведу?

– Ну, приду я. Потерпи до ночи.

Когда стемнело, Фроловский перешёл на другую сторону межи и стал ждать. Вскоре показались силуэты двух женщин. Они остановились там, где лётчик днём встретился с одной из них. Постояли, тихо переговариваясь минутку, другую, потом Фроловский услышал:

– Малый, а малый, где ты?

Он вышел на межу:

– Здесь я.

Женщины подошли.

– Вот этот самый, – сказала та, которая утром разговаривала с Фроловским.

Новую знакомую как будто совсем не удивил вид лётчика, хотя ночью он выглядел ещё страшнее. Вытаскивая из кошёлки крынку, она спокойно сказала:

– Здравствуйте. Принесла вам молока и хлеба. Кушайте на здоровье. А ты, Дарья, погляди, нейдёт ли кто сюда.

Они остались вдвоём.

Фроловский взял крынку с молоком и с жадностью прильнул к ней.

– А вас разыскивают, – так же спокойно сказала женщина.

Фроловский вздрогнул и оторвался от крынки.

– Не пугайся. Про немцев-то я не знаю, ищут они или нет. Меня верные люди спрашивали, не видал ли кто лётчиков. Самолёт-то Недалеко отсюда сгорел. Ну, мне как Дарья про тебя рассказала, я сразу догадалась, что ты лётчик.

– А кто это спрашивал?

– Партизаны. Пойдём сейчас со мной. Я тебя укрою, а партизанам подам весть.

– Я лучше тут побуду. Да и вы можете из-за меня в беду попасть, – ответил Фроловский.

– Эх, милый, я уже два года над пропастью хожу! Пока бог миловал.

– Как вас зовут-то? – осведомился Фроловский.

– Александра, а по батюшке Степановна. Ну, пойдёшь?

– Что ж, пойду.

Осторожно, через огороды, Александра Степановна привела Фроловского в свой дом. В сенях поставила лестницу и сказала:

– Полезай на чердак. Постель я тебе там приготовила. Возьми вот спички, посветишь себе. А на рассвете приду.

Ранним утром она пришла на чердак. Фроловский сразу проснулся.

– Не спишь? Давай лечиться.

В руках у неё была миска с тягучей прозрачной жидкостью.

– Это яичный белок. Давай смажу ожоги. И одежонку я тебе принесла. Это сыновняя. Сын-то у меня в городе живёт.

– У немцев работает – с беспокойством спросил Фроловский.

– У немцев, да не для немцев! – отчеканила Александра Степановна.

Ответ прозвучал убедительно.

В полутьме чердака Фроловский внимательно рассматривал Александру Степановну. Она была высокого роста, с большими, огрубевшими от крестьянской работы руками. Ей, вероятно, было уже под пятьдесят. Глаза, живые и ясные, светились умом. В силе характера и решительности этой женщины нельзя было сомневаться.

Смазывая ожоги, она не охала и не удивлялась, хотя вид их привёл бы в содрогание и опытного врача. Самый страшный ожог был на правой руке: кожа вся сползла, обнажённое, живое мясо было покрыто грязью. Александра Степановна густо положила на рану белок и завязала чистым полотенцем.

– Еды я тебе принесла. Вот картошка, вот хлеб, а в горшке – молоко. Вечером приду ещё. А сейчас мне надо в поле идти.

…Четыре дня Фроловский жил на чердаке. Александра Степановна два раза в день приходила к нему, приносила поесть и смазывала белком ожоги. Лицо заживало, только рука плохо поддавалась лечению. На пятую ночь Фроловский проснулся от грохота и топота лошадиных копыт. В дверь дома застучали громко, по-хозяйски.

– Ну, давай твоего лётчика! – сказал мужской голос.

– Нету у меня никакого лётчика, – ответила Александра Степановна.

– Рассказывай сказки!

Фроловский взял пистолет, но тут же успокоился, услышав весёлый голос Александры Степановны:

– Ишь какие, явились, когда я его вылечила! А где раньше-то были? Входите, да потише вы…

Фроловский спустился вниз по подставленной лесенке. В избе он увидел четырёх человек.

– Здравствуйте!

– Здорово! Митька-партизан, – сказал молодой парень.

– Павел Парамоненко, – сказал, подавая руку, другой.

Это яичный белок. Давай смажу ожоги…

Когда познакомились, тот, кто назвался Митькой, сказал:

– Двоих уже нашли: механика и стрелка. Ты третий. А главный ваш лётчик, наверно, погиб.

– Я и есть командир корабля.

– Вот это здорово! Ребята, поехали!

Фроловский стал прощаться с хозяйкой:

– Спасибо вам, Александра Степановна, большое спасибо! Кончится война – будем живы, встретимся непременно. Как родная вы мне теперь.

– Спасибо и вам за добрые слова, – ответила Александра Степановна.

– Непременно увидимся! – ещё раз сказал Фроловский и вышел.