Драгоценный дар

Берт возвел очи горе.

— О Боже! Я всегда подозревал, что Синди меня терпеть не может. Но не думал, что настолько. Когда будешь уходить, отдай этого зверя медсестре и скажи, чтобы передала его в детское отделение, там его оценят по достоинству.

Ари рассмеялся шутке Берта. Господи, как приятно снова смеяться! Все эти дни он жил в страхе за Берта.

— Знаешь, говорят, дареному коню в зубы не смотрят.

— Ты хочешь сказать, дареному динозавру? — Берт скорчил гримасу. — Ладно, забудем пока о Синди. Я размышлял о том, что со мной произошло.

— Могу себе представить.

— Я не согласен с версией детектива Керн насчет случайной стрельбы из проезжавшей машины. Тут что-то не так.

— У тебя есть своя версия?

— Я знаю, это может показаться несколько притянутым за уши, но я тут подумал, не связан ли этот выстрел с пожаром в квартире Беллы.

— Я бы сказал, что это чересчур притянуто за уши. Почему у тебя вообще возникла такая идея, черт возьми?

Берт не отвел взгляд.

— Это интуиция. Разве репортеры не должны прислушиваться к своей интуиции?

— Конечно. К той интуиции, которая основана на имеющейся информации, а не на фантазиях скучающего пациента больницы.

— Все равно я собираюсь предупредить Беллу, чтобы в дальнейшем была поосторожнее. И Пич тоже.

— Берт, пожалуйста. Белла и Пич и так едва не стали параноиками после всего, что им пришлось пережить. Не прибавляй им забот.

— Значит, ты и правда считаешь, что я промазал мимо ворот?

— Дьявол, ты даже не участвуешь в матче.

После обеда Пич и Белла загружали тарелки в посудомоечную машину, когда Пич вспомнила, что агент по торговле недвижимостью говорила ей о двух звонках. Она положила последнюю тарелку в машину и вытащила карточку из кармана джинсов.

На обороте было написано имя, Джин Синклер, и номер телефона. Имя было незнакомым, и в то же время Пич казалось, что она его где-то слышала.

— Ты знаешь кого-нибудь по имени Джин Синклер?

Белла побледнела. И уронила бокал.

— Ох, дорогая! Я разбила один из твоих уотерфордских бокалов! — воскликнула она, всплеснув руками.

— Этот узор выбирал Герберт. Я все равно намеревалась отослать их ему, так что не бери в голову.

Она взяла щетку и совок из чулана и быстро подмела сверкающие осколки. Потом налила им кофе и пригласила Беллу сесть рядом за стол.

— Мне хотелось бы знать, почему тебя так расстроило имя Джин Синклер, — сказала она, когда они обе уселись.

— Оно меня не расстроило.

— Ты бы видела свое лицо, мама. Это та женщина, о которой папа говорил перед смертью?

— О чем ты?

— Ты говорила, что папа спрашивал кого-то по имени Джин.

— Думаю, это простое совпадение.

— Пожар тоже был простым совпадением.

— Только не начинай все сначала, — жалобно произнесла Белла. — Я думала, ты оставила все это в прошлом, когда уехала в «Заповедник».

Пора признаться, подумала Пич и обреченно вздохнула:

— Я ездила туда не отдыхать. Мне хотелось поговорить с Кэт, потому что я думала, что случившееся в «Заповеднике» сыграло важную роль в жизни папы.

Она подробно рассказала о том, что прочла в библиотеке и о чем поведали ей Кэт и Команче.

— Ты никогда не бросишь это глупое расследование, правда? — жалобно спросила Белла. — Ну зачем тебе это нужно?

— Я не успокоюсь, пока не сделаю того, о чем меня просил папа. Я пока не знаю, кто эти «ублюдки», но интуиция мне подсказывает, что Рэндольф Сперлинг — один из них. Насколько я понимаю, Джин Синклер тоже. Очевидно, это имя что-то для тебя значит, иначе ты не уронила бы бокал. Скажи мне, мама. Кто она и какое отношение имеет к папе?

Белла изо всех сил старалась не допустить, чтобы ее девочки узнали правду об отце. Хотела, чтобы он остался в их глазах героем, каким когда-то был и для нее. Но она больше не может охранять Пич. Она ей не позволит.

— В последний раз прошу, не копай дальше. Никогда ведь не знаешь, что выкопаешь.

— Я не боюсь правды, — решительно произнесла Пич, и ее глаза сияли, как у Жанны Д'Арк.

Она такая идеалистка. И самое плохое — в качестве идеала она выбрала отца. Другим ее примером был Герберт. Пич так тяжело переживала его крушение. Как же она справится с новым испытанием?

— Ладно. Но учти, я тебя предупреждала. — Белла потерла лицо руками, а память уносила ее назад, в другое время и в другое место. — Ты не можешь представить, как я влюбилась в твоего отца, когда мы встретились. Он был сладкоречивым дьяволом, красивым и сверкающим, как новенький автомобиль, и под капотом у него жила вечная страсть к гонкам.

Пич широко улыбнулась:

— Точное сравнение.

— Я влюбилась в него так сильно, что думала, я умру от любви, — Белла бросила на Пич испытующий взгляд. — Ты когда-нибудь так любила мужчину?

Пич заколебалась:

— Не знаю.

— Если бы любила, знала бы. Такое забыть нельзя. Если с тобой это когда-нибудь произойдет, надеюсь и молюсь, чтобы мужчина чувствовал к тебе то же самое. А иначе твое сердце будет разбито.

— Ты хочешь сказать, что папа тебя не любил?