Драгоценный дар

— Должно быть, я вас неверно понял. Я считал, что ее состояние очень тяжелое, — ответил Ари, хотя был уверен, что правильно понял Синди. Она тогда пришла к нему в кабинет и попросила отпустить ее на пару недель, чтобы поехать домой и побыть с матерью.

Когда он спросил о причине, она разрыдалась и сказала, что врачи почти не надеются на выздоровление матери. Ему стало ее так жалко, что он обнял ее, пока она плакала. Дал ей свой платок вытереть слезы. Сейчас он вспомнил, что она его так и не вернула.

Синди ослепительно улыбнулась ему:

— Врачи спасли ее. Медицина сейчас просто чудеса творит… Знаете, мне хочется хоть как-то отблагодарить вас за то, что вы проявили такое понимание к моей беде. Вы ведь холостяк и все такое, и вам, наверное, до смерти надоело ужинать в забегаловках. Я сегодня утром сунула в глиняный горшочек кусок мяса, и сейчас у меня в духовке как раз печется ржаной хлеб. Для двоих более чем достаточно. Я с удовольствием разделю с вами ужин сегодня вечером. Как насчет семи часов?

Ужасно, подумал Ари. Он не имел ни малейшего желания преломить хлеб с Синди Даунинг.

— С вашей стороны очень любезно предложить это, но…

— Вы мне сделаете большое одолжение. Если мне придется съесть все это одной, я непременно растолстею. А незамужняя женщина должна следить за своей фигурой. — И будто в подтверждение своих слов она провела руками по своей груди и талии, покачивая при этом бедрами. Боже правый, Синди Даунинг с ним заигрывает!

— У нас в редакции есть неписаное правило, запрещающее сотрудникам заводить романы друг с другом. И уж мне тем более нельзя его нарушать.

— О, бросьте, Ари. — Ее голос стал еще более хриплым. Еще немного, и он превратится в баритон. — Не обязательно кому-то об этом знать. Я никому не скажу.

Ари попытался отступить еще на шаг и уперся в стенку. Если он сейчас что-нибудь не придумает, она на него набросится и изнасилует.

— Нет, сегодня никак не получится. Мы уже договорились с Бертом поужинать вместе.

Выражение лица Синди изменилось так резко, что Ари даже испугался. Так, наверное, смотрела на своих жертв Медуза Горгона. Он невольно поднял руку, защищаясь.

Синди моргнула, стряхивая это выражение, как другие женщины моргают, чтобы стряхнуть слезы.

— Может быть, в другой раз, — сказала она и пошла к двери, двигая бедрами так, словно они у нее на шарикоподшипниках. Обернулась, кинула на него последний взгляд, словно желая сказать, что все простила, и вышла.

Ари испустил глубокий вздох облегчения, сел за стол и набрал номер телефона Берта.

— Я только что кое-кому сказал, что мы сегодня ужинаем вместе, — предупредил он после того, как они обменялись приветствиями. — На тот случай, если ей вздумается проверить, ты свободен?

— Ей? Это уже интересно.

— Это была Синди, — буркнул Ари.

Берт понимающе присвистнул, потом сказал:

— Сегодня я не могу тебе помочь. Веду Беллу ужинать в «Ривер-Оукс Гриль». Но ты можешь пригласить туда Пич. Вы уже помирились?

— Я не смог ее поймать, — ответил Ари. — Ладно, желаю удачи с Беллой.

Дробь, которую выбивали высокие каблуки Синди о пол, когда она бежала по коридору, была похожа на автоматную очередь. Она промчалась мимо всех отделов, ворвалась в дамский туалет, распахнув дверь с такой силой, что та с грохотом врезалась в стену, и огляделась.

Увидев, что здесь никого нет, Синди подошла к ряду раковин и уставилась в зеркало над ними, пристально разглядывая себя.

Неужели с ее лицом все-таки что-то не так? Может, она что-то не исправила, оставила какой-то недостаток?

Да что тут еще можно исправить? Лицо у нее — как у кинозвезды, фигура — как у фотомодели. Она изменила все — глаза, волосы, губы, нос, фигуру. А со своими новыми зубами она может рекламировать любую зубную пасту.

Ее макияж безупречен, прическа великолепна, платье одновременно скромное и соблазнительное, туфли на умопомрачительных каблуках. Лучше сделать уже просто невозможно. И ни у кого не получится. Она выглядит куда шикарнее любой из этих сучек из Ривер-Оукс.

Какого же черта Ари не принял ее приглашения? Она долгие часы обдумывала, что скажет, чтобы это выглядело спонтанным приглашением. Даже разорилась на покупку автомата для выпечки хлеба и научилась им пользоваться.

Когда она подумала о выброшенных деньгах, у нее вырвалось рычание, похожее на рык перегруженной стиральной машины. Она была вне себя от ярости. Уже во второй раз Ари срывался с ее крючка.

Как он мог отказаться от ужина у нее дома ради того, чтобы пойти в какую-то грязную забегаловку с этим старым хрычом Бертом Ханрааном?

А что, если?.. В ее голове мелькнула ужасная мысль. Он ведь художник, а у них глаз более наметанный, чем у других людей. Неужели он понял про пластические операции? И рассказал Ари?

Она ясно представила себе, как они сидят сегодня вечером в ресторане и смеются над ней. Да как они смеют? Она их в порошок сотрет! Уничтожит! Раздавит!.. Нет, не их. Его. Берта.