Драгоценности Жозефины

Они пришли в «отдел кадров» – относительно чистое выгороженное помещение. Сидевшая там просто одетая – в вязаную кофту и фланелевую юбку – дама выдала им по чистому листу бумаги и один на двоих образец для написания заявления. Места в «отделе кадров» не хватило, поэтому их отправили в соседний «офис» – комнату с большим столом, наполовину заваленным коробками с мелкими строительными материалами вроде шурупов и скоб, с кучей проектов, приютившихся на полу рядом со сменной обувью, чайником, грязной и условно чистой посудой.

– «Прошу принять меня на должность монтажника», – смеясь, прочитал вслух Дворянкин свое заявление. – С детства мечтал стать монтажником!

– А я-то как мечтал! – огрызнулся Виталик.

Пока они писали, в комнату входили-выходили одетые в рабочую одежду люди. Кто приходил переодеться, кто взять сигареты, кто выпить чаю.

– И мы так будем, – подмигнул Роман другу. Происходящее его забавляло.

– Ты уверен, что нас во дворец отправят, а не на забор светильники вешать? – зло спросил Гашенкер. Им уже довелось пройтись вдоль забора, где грязные, как черти, работяги героически прокладывали трубы. Виталий провалился в вязкой почве почти по колено, едва не зачерпнув воды сапогом.

– Что же, повесим светильники – свет тоже нужен. Потрудимся на благо города.

– Да ну тебя. Ударник выискался! Лично я не для того пять лет в универе отучился, чтобы потом в рабочие податься. Да я за неделю программу напишу, не вставая с дивана, и получу больше, чем здесь месяцами в две смены буду корячиться!

– Лежа на диване драгоценностей не добудешь, – резонно заметил Дворянкин.

– Ладно, уже и поворчать нельзя. Просто я замерз и жрать хочу.

– Сейчас допишем и пойдем обедать. Эй, брат, – обратился он к вошедшему в комнату работяге, – где здесь можно червячка заморить?

– Что? – не понял парень, оказавшийся уроженцем Средней Азии.

– Поесть где можно?

– А, это… столовая в большом корпусе.

– Спасибо. Написал? Пойдем, отдадим сии произведения и – на обед. Мы, как настоящие пролетарии, будем питаться в столовой. Давно я не ел в столовых, наверное, еще со школы. У нас даже в институте столовой не было, только кафе.

Столовая приятно удивила просторным залом, достойным меню и ценами, которые непонятно по какой причине оказались ниже среднегородских почти на треть. И вообще, столовой называлось это заведение общепита только из-за большого зала. Атак это было кафе.

После наваристого украинского борща, пожарских котлет с картошкой и салатом друзей разморило. Идти куда-то по холоду месить грязь совершенно не хотелось.

– Пора, труба зовет или что обычно на стройках – гудок, гонг? В общем, неважно. Идем! – подбодрил Дворянкин, пинками выпихивая сонного товарища.

Несмотря на то, что первый день на новой работе был ознакомительным и оттого легким, новоиспеченные монтажники устали как собаки. Они обошли всю стройку, растянувшуюся на километр вдоль берега Финского залива. Там были коттеджи, здание пресс-центра, гостиница, Инженерный и Конюшенный корпуса, павильон переговоров. И все это в недостроенном состоянии, где им предстояло ударно потрудиться. Константиновский дворец во всем этом масштабном строительстве терялся и мерк, особенно будучи не отреставрированным и облаченным в леса.

Зашли они, конечно, и во дворец. Трехэтажный, с огромными залами, в которых уже вовсю трудились художники и реставраторы. С третьего этажа на смотровую площадку – открытую террасу, с которой просматривался весь парковый комплекс, – вела винтовая лестница. Перила у лестницы пока отсутствовали, так что навернуться на ней ничего не стоило. Виталий, едва встав на ступени, поскользнулся в неудобных резиновых сапогах и дальше идти не решился.

– Ступай, ступай, – напутствовал техник, – потом, может, такого шанса не представится. Здесь будет комната совещаний. Сами знаете кого.

Дворянкин с Гашенкером знали – им-то не знать, что в большую часть дворца будут иметь доступ лишь высокопоставленные чиновники и их гости, а обычным гражданам позволят посещать лишь немногие его помещения, выделенные под музей.

На смотровой площадке их вмиг просквозило ледяным мартовским ветром. Виталий попятился. Роман, не увидевший в голом парке ничего для себя интересного, тоже не стал задерживаться.

– Вы еще коллектор не видели! – спохватился техник.

– А что в коллекторе? – осторожно спросил Дворянкин – затронули животрепещущую тему.

– О! Коллектор – это нечто! Одна круговая кладка из красного кирпича, выполненная еще при Петре, чего стоит. Все разрушилось, а она, сволочь, осталась. Вот когда люди строить умели – когда за разгильдяйство сразу на дыбу.

– Так коллектор перестраивать не будут?

– Зачем же? Он выполнен на совесть, стоял почти триста лет, еще столько же простоит, в отличие от всего остального. К его стенам лотки прибьем, кабель проложим, трубы – отличное место для коммуникаций.

Это сообщение монтажников успокоило. Строительные лотки устанавливаются снаружи, а внутрь стены никто не полезет. Значит, у них все шансы добраться до шкатулки первыми. Осталось только получить туда наряд.

– А кто будет лотки устанавливать?