Драгоценности Жозефины

Мозги у Леночки закипали. Она перерыла весь Интернет, обежала сувенирные лавки, переполошила знакомых. Девушку осведомленность окружающих о ее интересе к Закатову ничуть не смущала, напротив, ей было необходимо с кем-то советоваться и выплескивать эмоции. Окружающие косились, делали ставки; одни поддерживали, другие злорадно пророчили фиаско, и все заинтригованно ждали развязки.

Идея насчет подарка пришла сама собой и весьма неожиданным образом. Дома она нечаянно села на оставленный на диване пульт от телевизора, телевизор включился, и на экране появился ответ на ее вопрос. Как все просто, дешево, практично и со вкусом! И купить ведь можно в ближайшем универмаге, а главное, оригинально – Лена не сомневалась, что таких вещей ее пилоту никто не дарил.

Приобретя подарок, Лена принялась ждать. Дни тянулись неторопливо, и чем больше она ждала, тем медленнее шло время. Девушка изнывала от нетерпения, но злая судьба, словно издеваясь, преподнесла ей «сюрприз» – выяснилось, что «суженого» в день его рождения на работе не будет. Таким образом, заветное событие отодвинулось еще на пять дней. Целых пять дней – это так невыносимо много!

Наконец прошли и они. Накануне Лена сходила в салон на маникюр, а с утра отпросилась с работы, чтобы сделать укладку. Ее темно-каштановые волосы, завитые кукольными кудряшками, качались при ходьбе и притягивали взгляды, тонкие каблучки, обтягивающие капри, нарядная белая блузка из тонкой ткани, сквозь которую слегка просвечивало нижнее белье. Все было продумано до мелочей – как преподнести подарок, что сказать. Юрий должен был появиться после обеда, а до этого Лена сидела как на иголках, каждые десять минут проверяя макияж. Уже маленькая стрелка настенных часов подползла к двойке, обед плавно перешел в послеобеденное время… Закатова все нет. И вот наконец позвонила сочувствующая ей коллега, чтобы предупредить, что он у них на этаже у начальника летной службы. Лена побледнела, затем ощутила, как к лицу прилила кровь, придавая ему пунцовый оттенок. Как некстати! В ход пошла пудра, один слой которой не спас, пришлось наложить сразу несколько, так что получился образ «стареющая кокотка». За этим занятием ее и застал Юра, когда зашел к ним в кабинет по рабочим вопросам. Минута замешательства. Пуховка выпала из трясущихся рук и легла на черные капри, прокатившись по белому шелку блузки, оставив на ней бежевую полосу. Лена вышла из ступора. Улыбнулась во весь рот и начала поздравлять.

– С днем рождения! Желаю всего самого лучшего, успехов в работе, счастья, здоровья! Любви! И вот, – она проворно вручила ему пакет, завязанный нарядным бантом.

– Спасибо, – растерянно улыбнулся Юра, стесняясь посторонних взглядов – вошедшего за ним пилота из Домодедова и сидящей в комнате дамы бальзаковского возраста, старшего оператора. – Зачем это… не надо.

Щекотливая ситуация: не взять – значит обидеть девушку, взять – неудобно, к тому же это действие подразумевает ответный шаг.

– Что там? – после затянувшейся паузы проявил интерес именинник. Действительно, что может быть в большом, легком, на ощупь мягком пакете?

Обнаруженное его озадачило – он никак не ожидал получить… подушку, да еще и с зайчиками. На Юриных щеках розовым румянцем выступила застенчивость. Масла в огонь подлил смешок домодедовского коллеги.

Юрий взял свой портфель с нарядным стикером, не видя строк, расписался в журнале. Со смущенной душой, подушкой и портфелем он потопал в штурманскую.

Лена расстроилась. Она так ждала, надеялась, предвкушала. Ее воображение нарисовало праздничный ужин и скорую семейную идиллию, а тут… Тень разочарования легла на ее лицо, которую не скрыл даже густой слой пудры. Ее начальница сочувственно изобразила губами «увы». Девушка от досады отвернулась и уставилась в окно. На ее глазах собирались выступить слезы.

Посидев так, глубоко дыша, она немного успокоилась. Лена была не из тех, кто сдается без боя. Ничего, бодрилась она, это он от неожиданности так себя повел. Ему время надо, чтобы подумать о счастье, которое на него свалилось. Еще за мной бегать будет как миленький!

Но пока что бегала за пилотом Лена сама. Она этого не осознавала – не хотела. Гнала подобные мысли прочь. Словно их подслушав, старшая оператор, на глазах у которой разворачивался весь этот спектакль, будучи не в силах больше терпеть этого безобразия, высказалась со свойственной ей прямотой: