Драгоценности Парижа (СИ)

Безрассудность молодого повесы сгубила его, на скулах у казака расцвела ярость, с которой он рубил французов в капусту, к тому же вспомнились насмешки по поводу происхождения. Как только подпоручик ворвался под сень деревьев, Дарган пустил коня навстречу, взмахнув шашкой, выбил саблю из рук противника, заставил его заюлить глазами в поисках защиты. Ее не оказалось, вокруг закружился белый саван смерти. Дворянин вырвал из–за пояса пистолет, направил в грудь казаку, но и этот ход не принес результатов. Дарган нагайкой играючись подцепил оружие за дуло и дернул на себя. Он видел, как противник оделся в белую простынь, как сковал того смертельный ужас, но на его заросшем светлой щетиной лице жалости не отразилось. Подождав, пока подпоручик осмыслит роковую ошибку, казак со свистом рассек воздух клинком, подворачивая его так, чтобы над плечами не возвышалось даже малого выступа. Голова повесы дрогнула бровями, неспеша скатилась на землю. Дарган снял с пояса истекающего кровью всадника кожаный пенал со свинцовыми пулями, мешочек с порохом и пыжами, затем столкнул тело с седла, поймал за уздечку шарахнувшуюся было лошадь. За деревьями замелькали уланские мундиры с золотыми пуговицами, конники продолжали осторожно двигаться вперед. Он сделал из пистолета выстрел в воздух, рысью направился к следующей группе деревьев. Следовало поскорее замести следы, чтобы оторваться окончательно, хотя, он был уверен, что после всего, что произошло, уланы вряд ли посмеют углубляться в чащу.

Второй день путники без остановок двигались только вперед, солнце перевалило на другую половину небосклона, редкие перелески перешли в сумрачные дебри. Даргана заботила лишь одна мысль — поскорее пересечь границу с Россией, на просторах которой никто никогда никого не искал. Он давно осознал, что все дело заключалось в злосчастной кардинальской цепочке, если бы не она, вряд ли бы за ними гонялись. Но что совершилось, то совершилось, оставалось лишь добраться до Терека живыми и невредимыми, а там постараться доказать, что ни к кардиналу, ни тем более к королю Франции, они отношения не имеют. Намекнуть, что цепь возжелал выкупить богатый месье Месмезон из маленького городка под Парижем. Дарган представить не мог, что раритет вместе с медальоном давно передала безвозмездно своему родственнику молчащая рядом спутница и считал, что ищут их в том числе за драгоценности, которых оказалось достаточно в схроне на парижском подворе. Но если бы ему сказали, что кардинальская цепь с подвеской уже переданы по назначению, а искать их продолжают лишь по одной российской причине — по однажды посланному в войска указу, не всегда имеющему возврат, каким бы ни казался он чудным — он бы все осознал и успокоился.

Лес перешел в сухостой, под копытами лошадей зачавкала покрытая мхом сырая почва, дальше начиналось болото. Нужно было уходить из гиблого места. Окинув сумрачным взглядом унылую картину, Дарган уже тронул уздечку, чтобы завернуть лошадь назад, когда вдруг внимание привлек блеснувший из–за кочек угол то ли короба, то ли какого–то сундука. Он пригнулся к гриве, стремясь всмотреться получше, заметил успевшие позеленеть от водорослей похожие на человеческие фигуры.

— Месье Д, Арган, там это… экипаж, — насторожилась и спутница. Через мгновение она поправилась. — Но, но, там гренадьер…

— И ты увидала, — буркнул под нос казак, вытащил ногу из стремени. — Надо прощупать, может, в сундуке что имеется.

— Месье, земля мягкий, — воскликнула девушка.

— Вижу, да больно угол блестит, вроде как медный.