Драгоценности

Он кивнул, думая о том, когда это будет, когда фюрер позволит им вернуться домой, и разрешит ли ему его бывшая жена увидеть своих сыновей, не скажет ли она, что его слишком долго не было и что дети не хотят его больше видеть. Она вела с ним какие-то игры, и он по-прежнему был обижен и зол на нее.

— А ваш ребенок? — Он переменил тему. — Вы говорили, что он родится в августе. Это очень скоро. — Ему было интересно, насколько все будут потрясены, если он позволит ей рожать в замке и его доктора помогут ей, и не вызовет ли это слишком много разговоров. Может быть, лучше послать одного из докторов вниз, в коттедж. — Вы легко рожали вашего сына?

Было так странно обсуждать с ним такие подробности, но пока они сидели в лесу одни, пленная и захватчик, какая разница, о чем они разговаривали? Кто узнает об этом? Кто узнает, даже если они станут друзьями, если никто не будет обижен и ничего не будет разрушено?

— Нет, очень трудно, — призналась Сара. — Филипп весил десять фунтов. Мой муж спас нас обоих.

— Доктора не было? — Он был потрясен. Конечно, герцогиня должна рожать ребенка в частной клинике, в Париже, но она удивила его.

— Я хотела рожать здесь. Он появился на свет в тот день, когда была объявлена война. Доктор уехал в Варшаву, и больше никого не было. Только Вильям… мой муж. Я думаю, он был напуган больше, чем я. Даже не помню, что происходило после какого-то момента. Это продолжалось так долго, и… — Она воздержалась от деталей, смущенно улыбнувшись ему. — Это не имеет значения. Он прелестный мальчик, — Она растрогала его своей невинностью, откровенностью и красотой.

— Вы не боитесь рожать в этот раз?

Сара колебалась, ей хотелось быть честной с ним, хотя не знала почему. Но она понимала, что нравится ему, несмотря на то, кем он был, где жил и как они познакомились. Он был добр к ней и при этом сдержан. И ему уже дважды пришлось вмешаться, чтобы защитить ее.

— Немного, — призналась она, — но не очень сильно. — Она надеялась, что на этот раз все произойдет быстрее и что ребенок будет не таким крупным.

— Женщины всегда кажутся мне такими храбрыми. Моя жена родила обоих мальчиков дома. Это было прекрасно, но у нее были легкие роды.

— Ей повезло, — улыбнулась Сара.

— Вероятно, с помощью немецких специалистов вам не придется так страдать. — Он тихо засмеялся, но Сара была серьезна.

— В тот раз они собирались делать кесарево сечение, но я не захотела.

— Почему?

— Мне хотелось иметь больше детей.

— Восхитительно. Вы такая храбрая… я как раз говорил, что женщины кажутся мне очень мужественными. Если бы мужчинам пришлось рожать, то детей не было бы совсем.

Она рассмеялась, потом они заговорили об Англии. Он расспрашивал ее о Вайтфилде. Сара намеренно была с ним рассеянна. Ей не хотелось выдавать некоторые секреты, но его интересовал дух Вайтфилда: истории, традиции. Кажется, он действительно любил все английское.

— Мне следовало возвратиться в Англию, — задумчиво проговорила она. — Вильям хотел, чтобы я вернулась, но я считала, что мы будем здесь в безопасности. Я никогда не думала, что Франция капитулирует перед Германией.

— Никто не думал. Даже мы были удивлены, насколько быстро это произошло, — признался он ей, а затем Иоахим сказал ей то, о чем, он знал, говорить не следовало, но он доверял ей. И у нее не было возможности предать его. — Я думаю, что вы правильно поступили, оставшись во Франции. Вы и ваши дети будут здесь в большей безопасности.

— Чем в Вайтфилде? — Она была удивлена, ей показалось странным то, что он сказал ей, и она, нахмурившись, изумленно посмотрела на него, не понимая, что он имел в виду.

— Не именно в Вайтфилде, а вообще в Англии. Рано или поздно люфтваффе повернет все свои силы против Британии. Тогда окажется лучше, что вы находитесь здесь.

Ей было интересно, правда ли это. Сара предполагала, что британцы должны знать все о планах люфтваффе и, возможно, он был прав, что тогда будет безопаснее здесь. Как бы то ни было, у нее теперь нет выбора. Она была его пленницей.

Сара не видела коменданта несколько дней, а в самом конце июля снова столкнулась с ним в лесу. Он казался усталым и расстроенным, но немного повеселел, когда она поблагодарила его за продукты, которые находила рядом с коттеджем. Сначала это были ягоды для ребенка, затем корзина фруктов, буханки свежего хлеба, которые пекли их пекари в замке, и аккуратно завернутый в газету и хорошо спрятанный от завистливых глаз килограмм настоящего кофе.

— Благодарю вас, — тихо произнесла она. — Вы не должны этого делать. — Он ничего не был им должен. Он был из оккупационных войск.

— Я не могу есть, в то время как вы голодаете. — Накануне его повар сделал для него великолепный торт «Саше», и он собирался сам отнести ей сегодня вечером то, что осталось, но ничего не сказал об этом, когда они медленно брели к коттеджу. Он заметил, что она поправилась за прошедшую неделю.

— Вам нужно еще что-нибудь, ваша светлость? Она улыбнулась ему. Он всегда так обращался к ней.

— Видите ли, я думаю, вы можете называть меня просто Сара.