Драгомирье и его окрестности

Той же ночью диверсант предпринял атаку на дворец Потоцкого — разумеется, через крышу. Для этой цели он взобрался на соседний дом (совершенно неохраняемый) посредством кошки и веревки, перешел на ближнюю к дворцу сторону, а затем перебросил кошку на ограждение дворцовой крыши, закрепил конец веревки в чердачном окне «соседа» и перелез по веревке через шестиметровый проем. Крыша дворца была черепичная и весьма крутая, но лезть на нее не было необходимости — достаточно было пройти по узкому карнизу вдоль ее ограждения, считая шаги. Впрочем, аппартаменты гетмана располагались тоже под чердачным окном, что существенно облегчило ориентировку. Сняв с пояса вторую веревку, Сергей привязал ее к ограждению, подергал и стал аккуратно спускаться по стене до уровня второго этажа. Оказавшись меж окнами спальни и кабинета, он приклеил в углы стекол два «записывающих» артефакта и поднялся назад, на крышу. А потом проделал обратный путь до уличной мостовой. Многого от этих артефактов Берсенев не ожидал, но какой-то материал для размышлений мог появиться. Снял он их следующей ночью, а прослушивал уже в день, когда Эльжбета заступила на очередное дежурство. И вот в записи из кабинета оказался перл! А именно разговор гетмана со своим сыном, Северином.

— Итак, сынок, когда ты, наконец, образумишься? Двадцать пятый год тебе пошел, а ты продолжаешь бесчинствовать со своими дружками!

Пьянки, оргии с курвами, драки с мещанами, а теперь еще новость: изнасилование шляхтянки! Да еще при свидетелях! Ты идиот?

— Она меня оскорбила! Меня, сына Потоцкого! Я должен был ее наказать! Именно прилюдно! Чтоб неповадно было!

— А ты знаешь, что род Чаплинских весьма многочислен? И теперь будет с нами в кровной вражде! Мне что, начать всех их уничтожать?

Сажать по надуманным предлогам в тюрьмы, доводить до самоубийства, рассылать на дальние заставы?

— Я не знал, что эта панна из Чаплинских…

— Муж тем и отличается от парубка, что думает перед тем, как что-то сделать! В двадцать пять лет стыдно не быть мужем! Я в твоем возрасте уже командовал эскадроном, а через два года полком!

— Вы тогда почти постоянно воевали, а сейчас стоит продолжительное затишье! Я с охотой пошел бы воевать, да негде!

— Ладно, будет тебе, Северин, скоро дело: пойдешь крошить москалей! Во Львове, Гродно и Вильно живут почти одни поляки, а владеет ими Драгомирская империя. Это несправедливо и потому должно быть исправлено!

— Здорово! Но как же твое сватовство к москальке Белевской?

— Это что-то вроде дымовой завесы, для усыпления пресветлой Властилины, которая думает вовлечь в орбиту своей удушающей власти всех соседей, выдавая за их князей и герцогов своих многочисленных внучек. Умная курва да дура! Не она у нас удел оттяпает, а мы у нее.

— Но что скажет франконский король?

— Согласием королевских министров мы заручились. Они давно косятся на усиление москальского государства.

— Ну и ладно. Так что, ты дашь мне под команду эскадрон?

— Ну уж нет, покомандуй хоругвью. Отличишься — будет тебе эскадрон, а если случится убыль среди высших офицеров, то и полковником станешь. Чаплинских же я попробую задарить, а перед панной Марысей ты встанешь на колени и будешь униженно молить о прощении!

— Не встану…

— Тогда не видать тебе и хоругви как своих ушей! Рядовым кавалеристом пойдешь!

— Ладно, тато, прости меня. Сделаю, как ты скажешь… «Ну и все, дело сделано! — заулыбался Берсенев. — Этого точно хватит, чтобы отвратить регентшу от брачной дипломатии. Вишь ты, моду взяла укреплять границы государства через внучечкины слезы!».

Но что-то шкворчело в его душе и саднило. «Ох! Я же пообещал Эле наказать гетмана и даже отрубить ему руки! А обманывать нехорошо: обманы имеют свойство бумеранга — бьют неожиданно по затылку! И что же делать?». Думал он до вечера, так ничего и не придумал и отправился к заветной калитке, на сеанс сексотерапии. Эльжбета, раздевая его, сообщила между тем, что Потоцкий находится еще во дворце, в зале Малого королевского совета, вместе с десятком других вельмож.

— Как туда пройти? — автоматически спросил кавалер.

— Сразу по служебной лестнице на второй этаж, третья дверь налево, — столь же автоматически ответила пани, но вдруг заулыбалась и сказала: — Их вообще-то можно подслушать, если подняться на чердак и приложить ухо к третьей печной трубе.

— Да ну их на фиг! — бодро рявкнул уже голый трахарь и ухватил подружку за перси… Однако после первого соития, когда Эля лежала в блаженном состоянии, подлый «француз» подложил ей в изголовье «сонный» артефакт и вскоре пани засопела. Ну а трахарь быстро оделся в черное, сразу превратившись в диверсанта (принес с собой черную рубашку), и, прихватив со стола стакан, шмыгнул по той самой узкой черновой лестнице на чердак. Приложив ухо к указанной трубе (едва теплой в связи теплым апрелем), он уловил многоголосый бубнеж и усилил его с помощью стакана. И тогда услышал вот что: