Драго. Том 2

— В условиях, когда законы защищают преступников, тем более преступников в погонах, которые контролируют оборот наркотиков, подобное реализовать действительно сложно. У меня же, пока район сохраняет красный уровень криминогенной обстановки, ситуация гораздо проще. Всех упырей, кому не понравится новая реальность, я просто убью.

Это, кстати, было уже импровизацией. Все, что я рассказывал до этого момента — рабочая модель легализации тяжелых наркотиков из моего мира, реализованная в Швейцарии. Поэтому я и был абсолютно уверен в успехе. А вот насчет «всех убью» — это уже мое ноу хау. Впрочем, у швейцарцев на реализацию, а самое главное — на прием обществом этой программы, ушло больше двух десятилетий. У меня же времени гораздо меньше. Но я и аргументы могу приводить гораздо более действенные.

После моих последних слов, кстати, Эмили и Доминика переглянулись. Причем Доминика смотрела, как мне показалось, с чувством гордого превосходства — мол, я же тебе говорила. Надо же — гордится что ли мною? Очень похоже.

«Посмотри, там мальчик такой губастенький», — спуская с небес на землю, подсказал мне вдруг внутренний голос с интонациями Ирины Салтыковой, которая впервые увидела Данилу Багрова в телевизоре.

Вовремя подсказал. Не нужно забывать, что они сейчас со мной играют.

Как кошка с мышью.

— Мне импонирует твоя уверенность в себе, — кивнула Эмили Дамьен. — Вот только скажи нам, дорогой Драго. Чем ты руководствовался, когда вызывал на дуэль князя Власова? Этой самой уверенностью?

— Да.

— Не зная своего истинного ранга, вызвал серьезного противника, без оглядки на опасность для жизни…

— Знаете, Эмили, за свою жизнь я понял одну важную вещь. Иногда надо просто сказать: «Какого чёрта?» и сделать шаг.

В ответ на мои слова госпожа Дамьен легко и заразительно рассмеялась. Доминика подхватила ее смех. А вот третий присутствующий, наблюдающий за ходом аукциона удивительных тварей внизу, снова даже бровью не повел.

В отличие от дам, мой настрой авантюриста его оставил равнодушным.

— Ты прибыл в протекторат, — продолжила Дамьен, — за очень короткое время оказался в центре событий, и настроил против себя немало могущественных людей. Но… несмотря на это, единственная аугментация, которая у тебя есть — это бионическая рука. Ни имплантами, ни стимуляторами ты не пользуешься.

— Так.

— Есть только одна причина, по которой человек в твоем положении откажется от возможностей усиления организма, — подытожила Дамьен. — Эта причина: надежда на возврат дара. Так?

— Так.

Доминика посмотрела на Николетту, и девушка подтверждающе кивнула.

На самом деле, я, конечно, планировал вернуться в мир как Артур Волков, вернув себе дар владения в полном объеме. Но сказанное мною именно сейчас было все же полуправдой: серьезных препятствий к установке имплантов я пока не видел. Более того, чтобы не быть статистом — как в случае, когда мы с Войцехом наведывались в гости к Лучано Стабене, импланты мне реально нужны. А после моей легализации, после повышения социального статуса, возможность их установить у меня уже была.

Медлил я с этим, опасаясь лишь слежки через установленные импланты. Смотреть нужно, что именно себе ставишь, ведь контроль пользователя такой, что десятой Виндоус даже и не снилось. А времени или Накамуры рядом, чтобы решить проблему, у меня просто не было.

— Ты хочешь вернуть дар. И ради этой возможности ты готов еженощно рисковать жизнью, подвергая себя опасности, будучи неконкурентоспособным среди аугментированных людей и нелюдей, — частично повторила мои мысли Дамьен. — Ты же видел неасапиантов за своей спиной?

— Да.

— Каждый из них может легко лишить тебя жизни. Обладая гораздо большими возможностями реакции, чем ты, без дара владения и без усилений организма. Это же насколько большой потенциал должен быть у твоего дара, что ты готов раз за разом ради возможности его вернуть ставить свою жизнь на кон?

С этой стороны, кстати, я на происходящее не смотрел. Минус мне, с занесением. Но, как говорит дядюшка Абрам, таки да. Если не знать, что меня сюда отправил Астерот, и не знать, что я после смерти могу возродиться, то действительно — мои действия выглядят как минимум опрометчивыми. Особенно с условием доступных аугментаций, от которых я в условиях опасности для жизни отказываюсь. В этом плане действительно — потенциальный дар, который я якобы хочу вернуть как Максим Аверьянов, должен быть уж очень высокого уровня.

Только теперь я понял, куда именно клонит Дамьен. Понял даже до того, как она задала следующий вопрос:

— Разговаривал ли ты со своей матушкой, задавал ли ты ей вопрос, кто твой настоящий отец?

Вот это подача. Причем с той стороны, с которой в общем-то, и на дуэль вызывают. В мире одаренных.

Эмили Дамьен — сама в недавнем прошлом одаренная, внимательно посмотрела на меня и кивнула, прикрыв глаза. Словно бы говоря — знаю, все знаю, но мы не в мире одаренных. Кивнула, и так и осталась сидеть с опущенной головой и прикрытыми глазами.