Дозоры

– Пока обожду, – ответил я. – Поскучают.

– Тогда работай, – сказал Гесер. – Ольга, что у нас есть на гражданку Юлию Хохленко?

– Да ничего у нас нет, – кисло сказала Ольга. – Три страницы ориентировки. Родилась в одна тысяча восемьсот девяностом, в Малороссии. Потом обитала в Киеве, Одессе, Питере, Москве. У нас и осела. Четверть века назад была выбрана Бабушкой.

– Молода она для Бабушки-то, – усмехнулся Гесер. – Жаль, Арина ушла. Вот она-то была хороша. Или Лемешева. А эта Хохлова…

– Хохленко, – поправила Ольга.

Гесер только отмахнулся:

– Не важно. Не факт, что фамилия настоящая. Скорее прозвище, по месту рождения. Что там с ее Германом?

– Вынуждены были разрешить очередное омоложение, – со вздохом сказала Ольга. – Я потом тебе расскажу. Вот, как раз собиралась отправить ей бумагу.

– Она же не в Дозоре? – спросил, прищурившись, Гесер. – Давай-ка разомнись, Антон. Ты отвезешь, ты и поговоришь с ней.

– Что могу рассказать? – уточнил я.

– В пределах разумного – все.

– Что нам нужно?

Гесер фыркнул.

– Сам должен понимать. Нынешняя Всеобщая Бабушка. Глава Конклава.

– Если не захочет говорить? – спросил я, вставая.

– Силовых действий не предпринимай, это уж точно, – сказал Гесер. – В таком случае поеду я. Но постарайся справиться. Я сам сейчас навещу Хену.

– А я отправлюсь к московскому Мастеру вампиров, – сказала Ольга. – Время пока есть, но не стоит его терять.

Юлия Хохленко, глава московских ведьм, Бабушка по их терминологии, слишком сильно не молодилась. Может быть, в силу должности. Может быть, из каких-то иных соображений.

Выглядела она, конечно, не на век с четвертью. От силы лет на шестьдесят. Худощавая, обаятельная, с густыми черными волосами – окружающие наверняка считали, что она их красит.

Работала Баба Юля в обычном муниципальном детском садике «Солнышко» на юго-востоке Москвы. Даже не заведующей – воспитательницей. Как родители, так и дети в ней души не чаяли.

У входа в садик я навесил на себя простое, но очень удобное заклинание «свой парень». После этого можно было не беспокоиться, как пройти мимо охранника, что подумают попавшиеся навстречу нянечки и воспитательницы – каждый из них видел во мне кого-то знакомого, привычного, имеющего право тут находиться. Охранник сердечно пожал мне руку, воспитательницы улыбались, даже суровый похмельный электрик, возившийся с лампой дневного света, выдавил скомканное приветствие.

В ориентировке, которую мне дала Ольга, было сказано, что Юлия Тарасовна Хохленко ныне работает воспитательницей в старшей группе. Садик был маленький, в девяностые годы, когда москвичи практически не рожали, половину садика отгородили и сделали там частный лицей. Но времена сменились, лицей из второй половины садика выселили, сейчас там копошились таджики-гастарбайтеры, штукатуря, крася и настилая полы. Кажется, даже все одновременно. Скоро «Солнышко» обещало расшириться.

Я поднялся по лестнице со смешными двойными перилами – одни на уровне руки взрослого человека, другие ниже – для малышей. Толкнул дверь, на которой была наклеена цветная картинка, вырезанная из какой-то детской книжки: Баба-Яга в ступе и с метлой в руках, вошел в помещение старшей группы.

На меня уставилось тридцать пар глаз. Старшая группа детского сада «Солнышко» как раз вернулась с прогулки. Кто-то уже успел переодеться, кто-то путался в полуснятых комбинезонах и штанах, кто-то даже шапку не снял.

Через мгновение меня захлестнул вал из орущих и галдящих детей.

Если вы думаете, что шестилетний ребенок – ничто по сравнению со взрослым, то на вас никогда не бросалось тридцать дошколят.

– Вы что! – завопил я, когда меня повалили на пол, больно приложив головой о сушилку для обуви. Чей-то мокрый валенок свалился мне на лицо. Тридцать пар рук вцепилось в меня.

Да неужто сумасшедшая бабка превратила своих подопечных в охрану?

– Дядя Дима! – радостно вопил какой-то светловолосый пацаненок, навалившийся на меня.

– ДядяПашадядяПашадядяПаша! – верещала рыжая девчонка.

– Папа! Папа! – едва ли не со слезами радости на глазах вопил толстый конопатый мальчишка.

– А ну-ка кыш все отсюда! – раздалось надо мной, и дети отступили. Юлия Тарасовна выступила – иначе и не скажешь, откуда-то из комнат, где обитала ее группа. – А не то сварю из вас суп, давненько я молодого мясца не ела!

Дети с хохотом разбежались.

– Всем переодеться, пописать и мыть руки! – скомандовала Юлия Тарасовна. А мне протянула руку, помогая подняться. Я, впрочем, старушкиной помощью пренебрег, встал сам – опасливо поглядывая на малолеток. Сказал:

– Здравствуйте, Юлия Тарасовна.

Ведьма была в ярком цветастом платье, а по обилию бус, браслетов и колец могла поспорить с любой цыганкой. Ну что тут скажешь – ведьмы, магия артефактов…

– И ты здравствуй, Антон Городецкий, Светлый маг, – негромко сказала Хохленко. – Что ж ты, Великий, на себя «обаяшку» навесил, в детский садик входя? Неужто не знаешь, что дети на магию отношений в двенадцать раз сильнее реагируют?

– Как-то не доводилось проверять, – признался я. – Ваша охрана?