Дозоры

Угу, налысо. Как будто он уголовник! Что «рыжий», что «лысый» – один кошмар! По опыту предыдущего года Ванька знал, что переубедить студенческую толпу невозможно. Пусть у него десять раз волосы отрастут хоть до задницы, хоть до пят, а быть ему на курсе «лысым» до следующих каникул – это как пить дать!

– А вапче-то так очень даже… антиресно! – приглядевшись получше, воспряла духом парикмахерша. – Этак… заметно вышло, ни с кем тебя не перепутать. Ежельше нахмуришься – вапче выходишь вылитый гангстер!

Ванька притих, повертел головой так и этак. Уголовником ему выглядеть не хотелось – кому же хочется? Но гангстер… Гангстер – это совсем другое дело. Это романтично. С детства Ванька любил книжки про благородного разбойника Робин Гуда и лихого пирата сэра Генри Моргана – а ведь, по сути-то, кто они, если не гангстеры, грабящие буржуинов? Но в веках оба запечатлены как герои. «Ваня Белый» – это звучит солидно, разве нет?

Он действительно нахмурился – чтобы проверить, насколько грозно смотрится со сведенными бровями. Однако девчонка поняла по-своему, забеспокоилась пуще прежнего.

– А хочешь, я тебе наколки на плечах сделаю? – предложила она поспешно, стараясь задобрить недовольного городского клиента. – Ты не боись, не взаправдашние наколки! Я тебе хной на плечах могу какой хошь рисунок нарисовать! Хошь – кинжалы, хошь – тигриную башку, хошь – орла с клювом. Хна – она на плечах темненька будет, с-под загару красиво! Через месяц смоется – можно будет новые картинки нарисовать.

Ванька подумал. Благородный гангстер с наколками – это еще лучше.

– Змей хочу. Змей сможешь нарисовать?

Вот и вышло, что пропустил он дневной автобус. Зато теперь на его плечах, зацепившись хвостами за ключицы, свисали до самых локтей две страшенные змеюки с разинутыми ртами, с торчащими зубищами и раздвоенными языками.

Хмурый – в образе! – хотел он отсчитать девчонке положенные за стрижку двадцать копеек, но вдруг понял, что в таком новом виде нравится себе невероятно. Ему вдруг даже стало наплевать, что скажет Игорь, как прозовут его однокурсники. Ваня Белый – человек настолько самодостаточный и уверенный в себе, что на мелочи навроде кличек внимания обращать не станет. И потому он расщедрился – вынул из кармана брюк смятый рубль. Парикмахерша расцвела.

– Таперича бы мне сообразить, – специальным голосом, которым наверняка разговаривают все гангстеры, произнес Ванька, – как до Кривой сосны добраться. Не ждать же вечернего рейса?

– Не ждать! – охотно согласилась счастливая обладательница нежданного рубля. – У нас чичас вторая смена на дальни покосы отправляицца. Больший путь проедешь на «зилке», а там от поворота тебе до Кривой сосны минут сорок всего чапать.

Пока парикмахерша договаривалась с водителем, Ванька с независимым видом стоял в сторонке. Затем, когда вопрос был решен, подошел ближе.

– Доброго денечка, пожалуйста, товарищ шо́фер! – поздоровался вежливый гангстер. – Доброго здоровьица, товарищи мужики и бабы!

Чужаков здесь не любили, но выручить человека никогда не отказались бы, и потому оказался Ванька в кузове, вдоль бортов которого на лавочках устроились десятка два жителей Старотимошкино, а в центре, гремя и перекатываясь, ехали на покосы бидоны с молоком и водой, связки вил и кос, узелки со снедью и еще целая куча всего, из-за чего Ваньке, сидящему с самого краю, приходилось поджимать ноги.

К досаде стройотрядовца, его новый образ на старотимошкинцев впечатления не произвел. Наоборот, сидящие рядом молодые женщины демонстративно морщили носы и отворачивались. Ванька злился: значится, мимо навозных куч проходят – и ничего, а гидроперитом от кого пахнет – так нос воротят! Но пахло, надо признать, действительно настырно. А к концу поездки еще и растрепало ветром прическу так, что Ванька с ужасом оглядывался на тень, бегущую рядом с «зилком»: вот эта торчащая из кузова тонкая жердь с пушистым шаром наверху – это он, что ли? Он, конечно, пытался пригладить волосы, но те – то ли от смертоубийственного обесцвечивающего раствора, то ли от хозяйственного мыла – стали жесткими и непослушными, растопырились во все стороны сразу. А если вспомнить, какого они цвета, то выходит, что выглядит Ванька натуральным одуванчиком. Стыдоба и жуть!

Возле съезда с трассы на грунтовку водитель остановился, вылез из кабины, махнул рукой. Ванька спрыгнул, с достоинством поклонился остающимся в кузове.

– Значит, слухай! – деловито начал шофер и изящно сплюнул в сухую пыль. – Ежельше по трассе пошкандыбаешь – через час у Кривой сосны будешь. Трасса – она вкруголя идет, справа от о-он того холма. Видишь? А можно напрямки сократить. Тебе же не сама сосна нужна-то? Во-от! А к лагерю быстрее попадешь, ежельше холм слева обходить станешь. Значит, слухай! Метров через двести – о-он тама! – зачнется тропка. Ты по ей влево шпарь, а сам все вправо поглядай. Как увидишь осокорь, у которого дупло, что рот у моей Зинки, когда я в зарплатный день прихожу, – вот за тем осокорем правее принимай. Почитай, через полчасика к лагерю-то и выйдешь!