Дознаватель

Разговор с врачом не мог не обеспокоить меня. Согласитесь, не очень то приятно находиться под подозрением и, что хуже всего, вполне оправданном, имеющим под собою реальную основу, грозящим серьезными разбирательствами. Но страшило меня даже не это. Хотя сам факт наличия в крови запрещенных веществ мог привести меня на «эшафот». Более всего я боялась невольно раскрыть властям совсем другое преступление – ограбление магазина, где я долгое время работала. Необходимо было что-то придумать, а в голове как назло не было ни единой стоящей идеи. В результате придуманный мною план не отличался особой сложностью. В его простоте, как в зеркале, отразилась вся убогость моего мышления. Это я поняла потом, когда у меня появилось много свободного времени для раздумий. Увы, думы эти были горьки.

Первым и единственным моим побуждением было связаться с Францем. На него сейчас обращались все мои надежды. Кроме того, я опасалась, что обеспокоенный моим долгим отсутствием, он повсюду разыскивает меня, уже теряя надежду. Я очень нуждалась в его помощи и совете. Кроме того было необходимо успокоить друзей, что мое исчезновение вовсе не связано с арестом. На какое-то время я совсем позабыла о них. Виной тому было дурное самочувствие и необычность обстановки, в которую я попала против своей воли. Однако, теперь у меня оставался единственный, как мне казалось разумный выход. Я даже предположить не могла, что разговор с любимым человеком станет самой глупой ошибкой, которую только я могла совершить.

Несколько раз я безуспешно пыталась разблокировать телефон. Имплантированный в коренной зуб чип мобильной связи неуклонно сбрасывал пароль, хотя остальные функции и бесплатный выход во всемирную паутину работали нормально. Попытки связаться с Францем иными доступными способами потерпели полное фиаско. Все известные мне учетные записи были неактивны.

Битый час я пыталась самостоятельно восстановить связь. Код доступа был, несомненно, верен. У меня отменная память на цифры. Однако система неуклонно отклоняла его. Наконец я совсем опустила руки, расстроенная и раздраженная. Мое состояние сразу же заметила внимательная к мелочам Вера. После недолгих расспросов «сторожил» госпиталя хихикнула:

– Ступай в сад, – велела она. – Любой сигнал в помещениях блокируется. Здесь полно тончайшего медицинского оборудования. Позвонить можно только из оранжереи.

Что ж, появился прекрасный повод прогуляться. Сверху из окна зимний сад выглядел чудесно, а я была не прочь немного развеяться. Слишком много треволнений выпало мне за последние двое суток.

Слабость, вызванная приступом, все ещё давала о себе знать, но не настолько, чтобы без дела лежать на койке. Лекарства сделали свое дело. Сердце забилось ровнее, совсем без перебоев, дышать стало легче. Ноги еще немного подрагивали где-то в области колен, но в целом я чувствовала себя сносно. Накинув выданный мне госпиталем теплый нежно-зеленый халат из синтетической материи, напоминающей фланель, я поспешила к лифтам так быстро, насколько это было возможно в моем состоянии. Мне пришлось миновать длинный белоснежный коридор, где казался стерильным даже натертый до зеркального блеска пол. Специфические запахи дезинфекторов и лекарств ударили мне в нос, когда медсестра прокатила мимо меня тележку с тревожным желтым значком Biohazard.

Трое скучающих пациентов, пошаркивая, бродили вдоль стен. У них были типичные для идущих на поправку больных бледные изможденные лица. Две женщины в голубых пижамах с прозрачными белыми сеточками на волосах, то ли хирурги, то ли лаборантки, одна за другой деловито проследовали в другой конец коридора, ведущего к сектору, предназначенному под кабинеты врачей. Я поморщилась и проводила их недовольным взглядом. Номерные татуировки на руках подсказали мне, что это снова были бионики. За дни, проведенные здесь, у меня начали явственно проявляться все признаки ксенофобии. Как человеку довольно широких взглядов, эти эмоции были мне неприятны. Однако, вынуждена признать, я оказалась перед ними бессильна.

Я пересекла пустынный в это время суток вестибюль и оказалась перед внушительными белоснежными створками лифта. Сигнальные лампочки на панели вызова равномерно отсчитывали этажи. Сведения динамично изменялись, что не удивительно для такого огромного здания, наполненного движением и суетой. Припомнив свой недавний бой с «борцами за нравственность», я не смогла сдержать улыбки. Палец привычно нажал нужную кнопку. Оставалось самая малость, дождаться своей очереди.

* * *

Знатоки называют её Золотая Богиня. При этих словах их глаза становятся бархатными, ласковыми, а голос нежным, словно они видят перед собою предмет своего обожания. Говорят, что это мельчайшая пудра, похожая на пыль, но не золотая, как можно было бы ожидать, даже не белая, а черная, матовая, похожая на измельчённый уголь.