Дождь не вечен

Благодаря своему росту и невероятной гибкости он чуть сгорбившись навис над ней, захватывая в большие прохладные ладони ее щеки. Пальцы заскользили оглаживая шею и стремясь к груди, но мужчина не двигался с места и не разрывал поцелуя. Он не давал сосредоточиться, приостановиться, задуматься, он увлекал в свою игру.

Катя попыталась неловко отстраниться, но он в такт приблизился так, что отступать стало совсем некуда, а само движение вдруг вписалось в общий танец, да так, что даже Кате уже не казалось, что она сопротивляется. Он перевернул это так, что она сама верила, это часть прелюдии. Неожиданно девушка осознала, что он подобно волне перетек и стоял на коленях у ее ног, а она между пальцами пропускает его локоны, сама смакуя вкус его поцелуя.

Было в этом что-то неправильное. В голове всплыл образ парня из сна, Катя ойкнула.

Мужчина отстранился окинув ее вопросительным взглядом.

— Мне нельзя пока, — Катя оправила задранную кофту от пижамы, натягивая ее ниже на явно торчащий не от холода сосок. Он сверкая глазами, оправил свое возбужденное достоинство, взмахнул растрепавшейся прической:

— Отчего же, — облизнул припухшие от недавних поцелуев губы, — я уточнил, когда спрашивал о кофе, тебе даже нужно, чтобы возвращались приятные воспоминания и как легкая физическая нагрузка.

Катины глаза расширились, она совсем не была готова к такому напору и такой динамике в их отношениях.

— Но я не готова, так рано, — она сбивчиво заикаясь часто заморгала, чувствуя как заливается краской.

Он ехидно улыбнулся:

— Раньше ты не была такой трусихой, не бойся, — он протянул руку и потянул ее ладонь на себя, усаживаясь на оттоманку напротив. — я не буду торопить тебя, но предлагаю невинное исследование.

— Какое-то оно не невинное, — буркнула Катя.

Он снова улыбнулся, располагая ее руку на своем остром колене.

— Доверься мне, — вкрадчиво проворковал мужчина, снимая через голову фуболку. Он опустил руки на Катины колени и в рывке придвинул оттоманку, так, что она оказалась у девушки между ног. Теперь сам мужчина был не дальше чем в 40 сантиметрах. Он снова взял ее ладонь и положил к себе на грудь, управляя ею. — Все это твое, исследуй, я подожду. пока ты позволишь прикоснуться к себе по настоящему, — он говорил полушепотом, так, что хотелось поверить, но слишком красиво и в приторности Кате мерещилась фальшь.

— Нет, Лекс, это пока слишком для меня, — Катя снова отстранилась. Алексей вздохнул, соглашаясь.

— Хорошо, тогда просто не отстраняйся, малыш. Я вижу, тебя что-то тревожит, но ты молчишь, а я места себе не нахожу оттого что не могу помочь.

Девушке вдруг стало его невероятно жаль, она постаралась влезть в его шкуру. Как она вела бы себя, если бы женщина, которую она лечила и ждала с того света столько лет, истерично шарахалась от нее. Наверное, тоже бы не понимала как быть и что делать дальше.

— Я хочу принять ванну, если честно, после больницы так и не удалось. А еще хочу осмотреться, перебрать личные вещи, они ведь у меня есть?

Лекс грустно вздохнул, протягивая:

— Тогда, я пойду набирать ванну, а ты осмотри гардеробную, там большинство вещей, — и с этими словами, скрывая стояк, пронесся в сторону уборной.

Катя облегченно выдохнула, и почему-то в голове прокатилось «Сумасшедшая!».

Глава 16

Всю ночь Владимир Викторович не спал, все ворочался, вспоминая слова лейтенанта. Из кухни доносился запах выпечки. Он довольно потянулся, вспоминая, что жена обещала пирожки. Сегодня возвращался из командировки сын. Влад давно не жил с ними, но обещал заехать переночевать после самолета. Спешить ему было не к кому. Радости у Владимира резко поубавилось, едва тот зацепил эту мысль. Снова забрезжила ночная тревога.

Резко встав, он потер ладонями глаза, будто умываясь, встал, ныряя в тапки у кровати. Он всегда одевал тапочки одновременно, с детства внушив себе, что если будет по утру делать так, не с той ноги встать не получится.

— Марин, — пробасил он в сторону кухни, где суетилась жена, чайник поставь!

— Доброе утро! — послышалось довольное щебетание, что означало, она услышала, и кофе будет ждать его на столе к приходу.

Он вошел в ванну, почистил зубы, окатил ледяной водой лицо и, выдавив чуть-чуть пены на ладони, начал бриться. Офицерская привычка никогда не выходила из обихода, всегда гладко выбрит, всегда умыт, причесан, он давно забыл, что может быть иначе.

— А во сколько Влад приезжает? — уточнил у жены, бодро прогарцевав на кухню.

Кофе действительно ждал на столе, а рядом стоял целый тазик парящих жаром пирожков, накрытых чуть криво, второпях, кухонным полотенцем. Полноватая приятная женщина лет пятидесяти, с круглым лицом, довольно улыбаясь, обернулась, все еще крутясь у плиты:

— Вроде бы к трем, писал, будет. Я бы рейс посмотрела, но ты же знаешь, его как не пытай, он не говорит, — она слегка насупилась.

— Ну а что ж ты хотела, Марин, это не его тайна. Ну ты то уж должна бы понимать, тридцать лет с военным живешь, — с укором ответил мужчина.