Дождь

Обвинять в своих желаниях, в своих пороках. Размахивая телефоном с включенным фонариком, он пытался найти бинт, чтобы перевязать руку. Он во всём пытался соответствовать брату. Хотел занять его место, первый для мамы и папы, первый для учителей и для друзей. Но как бы он ни старался, достигнуть он ничего не мог. Наверное, он думал, что сможет избежать наказания. Наверное, он считал себя правым. Я считала, что он жестокий и трусливый. Я также сильно его ненавидела, как он ненавидел себя.

Свет потух. Лампочка, наконец, перегорела. Я машинально перевела взгляд. Раздался свирепый рык грозы, и во тьме блеснули два глаза. “Он вернулся?” — подумала я. Но резкий страх пронзил каждый нерв моего тела. Такого я раньше не испытывала. Я превратилась в животное, что ведут на убой. Она висела в воздухе, будто что-то держало её за шею. Переломанная челюсть неестественно свисала. Умирая, её лицо было умиротворённым, но воскресла она со звериным оскалом. Тихо, будто пушинка, она опустилась на пол и прочно встала на свои сломанные ноги. Её рука поднялась, она поднесла указательный палец ко рту. Не шуми, я поняла её сразу. Но даже исполнить её просьбу по собственной воле я не могла. Само её присутствие заставляло мою гортань сжиматься, я не могла вздохнуть и не могла думать. Я была чем-то меньшим, чем жертва, я была ничем.

В её жёлтых глазах сияла сила. Нет, в них сияла жизнь. Золотом обагряя место, где её убили. Она выжидала, когда убийца, наконец, обратит на неё внимание. И вот раскат грома, и он соизволил обратить внимание на место, где секунду назад стояла моя дочь. Она исчезла, в мгновение растворившись в воздухе. Он шёл ко мне, даже не заметив, что труп исчез. Просто переступив место, где он должен был лежать. Ожидаемая и болезненная оплеуха. Он бил наотмашь, желая не просто ударить, а причинить как можно больше боли. Но это не имело значения. Я даже не слышала его слова. Я лишь видела её, возвышающуюся над его тушей.

Нервы сдали, я начала панически смеяться, даже не желая того. Я заливалась смехом, смотря за тем, как охотник превращается в добычу.

Раскат грома. Он увидел тень на стене. Обернулся, его тело содрогнулось, ноги подкосились. Крик на одном дыхании, такой громкий, что закладывало уши. Он визжал от страха, а под ним образовалась лужа. Она спустилась вниз и припала на колени, их глаза были на одном уровне. Он вертел головой, пытаясь прогнать наваждение, но это было бесполезно, ведь она была не галлюцинацией, ни духом и ни демоном. Она была собой, а это означало, что его ждёт ужасный конец.

Она прикоснулась своим лбом к его лбу. Казалось, что она из дикого племени. Казалось, что она животное, которое будет пожирать больного сородича. Она резко вскинула руку влево, и с убийцы слетела вся одежда. Она рассматривала его, обнюхивала, если так можно сказать. Стоило ей посмотреть ему в глаза, как он быстро выставил руки в стороны, будто его собирались распять на кресте. Она провела пальцем по его левой руке, мягко очерчивая его мускулы от плеч до кончиков пальцев. Убрав руку, она посмотрела ему в глаза снова, щелкнула пальцами. Кожа, медленно скрипя, начала отрываться от его мышц, оголяя мясо. Будто по выкройке, она ровным пластом слезала с его рук. Он не мог кричать, но, к его сожалению, мог чувствовать. Отделившись от пальцев, кожа послушным пластом замерла в воздухе. Моя дочь взмахнула, и, загоревшись синим пламенем, его кожа полетела в камин.

Следом от руки начали отрываться мышцы, они тонкими нитями отслаивались от костей, занимая почетное место рядом с его кожей. За ними последовали сухожилия, капилляры, артерии и вены. А кости медленно тлели, превращаясь в прах. Мне казалось это отвратительным и завораживающим одновременно. Ей нравилось наблюдать за его страданиями. Покуда его пытка была игрой, она была чрезмерно азартной.

Она отошла от него, покосилась, рассматривая его тело. Щёлкнув пальцами, он резко выпрямился и будто на дыбе замер в метре от пола. Левая нога, правая нога, пах, торс и правая рука. Она медленно выбирала, какую часть тела ей разобрать следующей. В пекле боли он сходил с ума, участвуя в ужасном ритуале по восстановлению справедливости.

Она вскинула правую руку, воздух завибрировал, правая рука насильника задребезжала, сдавленные стоны было отчетливо слышно даже мне. Кость ломалась внутри его плоти, разрывая кожу на лоскуты, осколки плыли к ней в руку, огибая голову насильника. Её лицо исказилось в зловещей улыбке, осколки костей танцевали, пазлом подбирая друг другу пару. Зубья вставали кривым рядом, чтобы причинить как можно больше боли. Жертвенный кинжал, что больше был похож на кривую ножовку. Хоть я и видела лишь его спину, я поняла, к чему всё идёт. Она опустилась на четвереньки, силой медленно выравнивая его тело в воздухе, чтобы хозяйке было удобней свершить свою кровавую месть.