Доверься, он твой

Вообще она замечала, как не похож Федор на них с матерью. Похоже, якутская половина крови не смешалась с другой половиной, русской.

Катерина медлила, не решалась уходить. Она слушала шум воды в ванной. Можно ли оставить мать одну? Но она не могла заставить себя встать и пойти к ней в ванную. Она пыталась убедить себя, что ничего не произошло. Может быть, она сама переутомилась в эту сессию и ей кажется то, чего нет на самом деле?

Наконец мать вышла из ванной в белом махровом халате. Обычная Ксения Демьяновна Улановская-Веселова... Мать ставила девичью фамилию впереди, в память о погибшем на фронте отце.

– Ты как? – тихо спросила Катерина.

– Я? Отлично поплавала. – Мать весело засмеялась. Глаза блестели, но обычным ровным блеском. – Знаешь, я что-то неважно спала, мучили кошмары. Снились какие-то железные норы, мне стало трудно дышать. – Она поморщилась. – А теперь – как заново родилась. А что с тобой? Ты такая бледная. Ты, случаем, не беременна?

– Я?! – Катерина ошарашенно посмотрела на мать.

Ничего себе – беременна! Да ни о чем таком они с Игорем не думали. Зачем? Разве женятся только для того, чтобы сразу родить ребенка?

– Тоже, наверно, плохо спала, – заметила мать. – Всю ночь читала химию. Правда? Скорее всего нас опутала магнитная буря. Проверю по Интернету. Игорь скоро приезжает? – Мать говорила обычным голосом, выглядела – тоже.

– Нет. Не очень. Дней через пять, – ответила Катерина.

– Значит, ты можешь жить со мной эти дни. Замечательно.

– Ты сегодня работаешь дома? – спросила Катерина.

– Да, мне надо закончить отчет по теме, – кивнула мать.

– Тогда я пошла. – Катерина медленно встала. Она все еще сомневалась – заговорить ли с матерью о том, что было. Оставить ее одну или...

А что – или? У нее зачет.

– Я пошла, – сказала Катерина. – Если что – звони.

– Пока, пока... – Не глядя на дочь, мать помахала рукой.

Весь остаток дня Катерина вздрагивала от звонка мобильника. Но, глядя на дисплей, видела – не номер матери – и успокаивалась. Звонили Игорь, Федор, подруги. Если мать не подает голос, думала она с тревогой к концу дня, это еще не значит, что с ней все нормально.

А если она сейчас...

Катерина не знала, как продолжить, потому что никогда еще не встречала таких людей.

Вечером она не кинулась домой, пошла в библиотеку. Перебирала книги по медицине, старые, новые, самые свежие, недавно переведенные с английского. Она листала их, пробегала глазами по оглавлению. Но что искать? Как назвать то, что заметила в поведении матери?

Выплывало что-то из прошлого. Бабушка рассказывала о каком-то родственнике Ольги Петровны. Ну да, болел отец мужа. Голос бабушки: «Ни с того ни с сего слетел с катушек. Болезнь Альц... кого-то».

В тот вечер мать была обычной. Но через несколько дней стало ясно, что у нее провалы в памяти. Ксения Демьяновна путала день и ночь. Потом снова приходила в норму.

Катерина каждый вечер сидела в библиотеке, упорно листала книги по медицине. Соотносила то, что видела, и то, что узнавала.

Ей становилось страшно. Все указывало на болезнь Альцгеймера, на ее мягкую форму. Когда нарушается память, внимание. Когда человек забывает то, что услышал минуту назад. Реальное время для матери не имело значения, она жила по каким-то своим часам. В каком-то своем мире.

Часами сидела в одной позе за столом, в ней не было бы ничего особенного, если бы мать по-прежнему читала или писала. Но она просто сидела. А когда начинала говорить, Катерине хотелось зарыдать. Отдельные слова, вялые, бледные. И это говорила мать, которая читала лекции так, что ей аплодировали!

Игорь вернулся из командировки, но тут же уехал снова. Катерина испытала облегчение – она не сказала ему о болезни матери. Это ему не понравится.

В тот вечер Катерина вернулась домой поздно, увидела кроссовки Федора под вешалкой, немного успокоилась. Брат дома, уже хорошо. Мать сидела на диване с пультом в руке и смотрела телевизор.

– Привет, – сказала Катерина.

– Пришла, – отметила мать. – Все в порядке?

– Конечно.

Ритуальные слова произнесены.

– Ужинай, а я досмотрю детектив, – сказала мать.

Катерина пристально всматривалась в нее – все как всегда. Слова обычные. Только мать никогда не смотрела сериалы.

Может, на самом деле она зря накручивает себя?

Катерина поужинала, не чувствуя вкуса гречки с мясом. Любимая еда Федора. Похоже, он ее и приготовил.

Катерина помыла посуду.

– Ванная никому не нужна? – задала она привычный вопрос в квартире с совмещенным туалетом.

– Не-ет, – услышала в ответ.

Катерина надолго залегла в ванну с лавандовой пеной.

Она лежала, читала газету, скользила по рекламным объявлениям расслабленным взглядом и почти заснула, но холодная капля из плохо затянутого крана заставила отдернуть ногу – от неожиданности. Катерина открыла глаза. Она увидела, что в красном тазу замочены очень дорогие зимние ботинки на меху – мать купила их осенью.

Ей стало жарко в пенистой воде. Она поднялась на ноги, пена хлопьями свисала с тела, Катерина включила душ, чтобы смыть ее.

Отчаяние подступило к горлу. Никто, кроме нее, не отвечает за мать. И... за Федю. Они только втроем на этом свете!