Доверься мне (ЛП)

— Хэнк даже не пьет. В тот день была седьмая годовщина смерти Ирландии. Он сидел там в полночь и пил стакан шоколадного молока, потому что во время послеобеденного сна ему приснилась его умершая жена, и сказала, что кому-то понадобится его помощь. Он сидел там с шести часов вечера и ждал. Сказал, что понял, что ждет именно меня, как только я опустился на барный стул рядом с ним. Я знаю, это звучит безумно.

Оливия фыркает и икает у меня на груди. Я притягиваю ее лицо к своему и улыбаюсь тому, как она пытается смахнуть слезы.

— Прости, что плачу, — получается довольно плаксиво, так что я не думаю, что она сможет успокоиться в ближайшее время. И ведь эта та же самая девушка, которая не так давно захлопнула дверь перед моим носом и сказала, чтобы я шел в жопу. Удивительно. Она, конечно, отлично притворяется, что справляется с чувствами. Оливия обхватывает меня руками и зарывается лицом в мою шею, а я глажу ладонью ее волосы. — Это не безумие, и я так благодарна Хэнку, Ирландии и тебе.

— Мне?

Она кивает.

— За то, что позволил мне увидеть настоящего Картера Беккета. За то, что ты из тех мужчин, которые заботливо относят свою маму в кровать. За то, что один из твоих лучших друзей — это восьмидесятилетний мужчина, который любит пошлые книги. Я благодарна тебе за то, что нахожусь здесь с тобой.

Я немного теряюсь в словах, поэтому просто тянусь к ее лицу, чтобы поцеловать. Если я попытаюсь заговорить, есть большая вероятность, что с моих губ сорвутся слова о чувствах, о которых я пока не готов говорить. И это чертовски нелепо, ведь, закрыв глаза на то, что происходило в последние пару недель, мы провели вместе всего лишь один полноценный день.

Невозможно отрицать, что то, что между нами есть, кажется таким правильным. Надеюсь, она тоже это чувствует, потому что в этот момент я отчетливо понимаю, что эти чувства не пройдут по щелчку пальцев.

В течение следующего часа мы сидим у огня, рассказываем истории, тихо смеемся, Оливия растянулась напротив и наслаждается массажем ног, который я ей делаю. Она продолжает отдергивать ногу и хихикать каждый раз, когда я задеваю определенное место на ее стопе, поэтому я снимаю толстые носки и перекидываю их через плечо, обнажая ее розовые пальцы.

— У тебя есть фут-фетиш, о котором я не знаю? — спрашивает Оливия, когда я прижимаюсь губами к изгибу ее ступни.

— Нет, — мой рот тянется к ее лодыжке, а моя ладонь проникает под треники, и скользит вверх по ее икре. — У меня фетиш на тебя. И я умираю от желания увидеть твои ноги… — я пощипываю ее ступню. — Щекотно?

Оливия слетает со спинки дивана и почти бьет меня ногой по лицу, когда мои зубы покусывают ее чувствительную кожу.

— Прекрати! Картер!

Но разве я останавливаюсь? Нет, конечно, нет. Я обхватываю рукой ее лодыжку и кончиками пальцев вожусь с ее ногой, пока она визжит и бьется. Я не останавливаюсь, пока она не становится потной, красной и слезы текут из ее глаз.

Она дерется со мной, а я прижимаю ее к своей груди.

— Ты такой говнюк.

— Да, но я твой говнюк, — шорох привлекает мое внимание, и я понижаю голос, касаясь ее щеки.

Я указываю на поляну, где появляется лось, каждый шаг которого медленный и осторожный, когда он осматривается.

— Смотри.

Оливия удивленно вздыхает, вскарабкивается на мои колени, чтобы получше рассмотреть его, и хватается за перила.

— Боже мой. Похоже, это малыш.

— Да, — мое внимание привлекает темная тень, и гораздо более крупный лось делает несколько шагов вперед, копаясь в снегу. — А вот и мама.

— Такая невероятная, — удивленно бормочет Оливия.

— Как ты.

Она поворачивается и улыбается мне.

— Теперь вы пытаетесь меня очаровать, мистер Беккет?

— Я пытаюсь это сделать с тех пор, как встретил тебя.

Она обхватывает меня руками за шею и прижимается к моим бедрам.

— У тебя это неплохо получается, как бы тяжело мне ни было это признать, — она целует меня в губы. — Гораздо лучше, чем «я хочу посадить тебя на штрафную скамейку».

Я фыркаю от смеха.

— До сих пор не могу поверить, что это не сработало. Но я думаю, если бы у меня было еще пять минут…

— Я бы ударила тебя по лицу. Да, ты абсолютно прав.

— Вздорная девчонка, — я просовываю руки под ее толстовку, ладони скользят по спине, и от этого холода она дрожит. — Тебе нравится спорить, и мне это тоже нравится, — я провожу языком под ее ухом. — Мне хочется шлепать тебя по заднице и трахать тебя, пока ты не закричишь.

Думаю, мой любимый звук — это стоны Оливии. Я наслаждаюсь тем, как от этого звука теплеет ее кожа, а тело гудит, когда мои губы прижимаются к ее шее. Я отворачиваю воротник свитера, подставляя ее плечо холодному воздуху, и покрываю его своими горячими поцелуями.

— Картер, — снова этот стон. Черт возьми, мне это нравится.