Доверься мне

Мужчины повиновались, дверь в комнату закрылась. Ленка присела на стул. В голове сейчас была только одна мысль: «Быстренько одеться и убежать, пока они там «совещаются». Но куда?! Места в общежитии у неё уже не было. Разве что к девчонкам напроситься на ночлег. Но к чему приведёт это бегство? Неизвестно, как Дима отреагирует, может, сочтёт это предательством, и будет ей путь закрыт не только в этот дом, но и к нему. Ленка вдруг вспомнила его слова, что нужно вести себя так, «как будто мы их ждали». Она подскочила и метнулась к холодильнику. Вытащила всё, чем можно было бы угостить, скинула в раковину грязную посуду, оставшуюся с ужина, и стала быстро накрывать на стол. Стараясь абстрагироваться от голосов, доносящихся через стену, не слышать, о чём там говорят, в течение пяти минут она приготовила закуски, расставила чашки, разложила приборы. Оставалось только дождаться, когда чайник закипит.

– Какая прелесть! – первым на кухню зашёл Димкин отец, он уже успел снять верхнюю одежду. – Ань, посмотри, какая чудесная хозяюшка у сына нашего, уже и стол готов, – он подошёл к Ленке, взял её за руку и сказал: – Меня зовут Николай Семёнович, – и шёпотом добавил: – Не обращай внимания на злую тётку, она на самом деле не такая уж злая. Мы переночуем и завтра уедем, – с этими словами он сел за стол.

– Спасибо, я постараюсь, – так же тихо ответила она.

Ленке стало немного спокойнее – уже два человека были на её стороне.

Дима вошёл на кухню вторым. Увидав Ленкины приготовления, он расплылся в улыбке и беззвучно, только губами, проговорил: «Мо-ло-дец».

– А скажи мне, сын, есть ли в этом доме что-нибудь покрепче чая? – Николай Семёнович облокотился на спинку стула и подмигнул.

– Найдём, – оживился Дмитрий, достал полграфина коньяка, оставшегося после недавнего «пира», и прихватил два бокала.

– Ты ещё и пьёшь! – входя и с упрёком глядя на сына, сердилась Анна Тимофеевна. – А ты, милочка, сидишь на моём месте, будь любезна пересесть.

Ленка покраснела, молча встала из-за стола и села на другой стул.

Эпизод этот вспоминался ею не раз. Долго она была обижена на свою «свекровь» за такую издёвку – так ей тогда казалось. Обижалась до тех пор, пока не обзавелась своим имуществом. Став взрослее, Ленка поняла, что есть вещи, делить которые не хочется даже с близкими людьми, а что уж говорить о посторонних. Кстати, она точно знала, что её выходка с восседанием на Димкином «троне», да ещё и с ногами на столе, приведёт его в бешенство. На то и был расчёт. Хоть какую-нибудь шпильку ему вставить – раз уж не научена делать подлости. Но этот момент жизни был ещё очень далёк. А тогда…

– У нас есть борщ, правда, вчерашний. Может, кто-нибудь хочет? – предложила Ленка.

– С удовольствием! – Николай Семёнович потёр руки. – Коньячок и борщец сейчас как нельзя кстати.

– Мне не нужно. Не хватало ещё «первое» на ужин, – съязвила Димкина мама. – А ты что же, сынок, не ешь стряпню своей хозяйки? – продолжила измываться она.

– Мы поужинали, вы просто поздно приехали.

– Я предполагала, что радости при виде родителей в их же собственном доме ты не проявишь ни при каком раскладе. Так какой был смысл сообщать?

Нужно отдать должное Дмитрию – в течение всего вечера, пока они сидели за столом и позже, он не шёл на конфликт, как бы мать его ни провоцировала. Ленке даже казалось, что именно его железное спокойствие так бесит эту дамочку. Именно эта его выдержка в любой ситуации так импонировала ей самой.

Одна ванная на четверых – следующее испытание. После ужина, закрыв кухонную дверь, Ленка стала убирать и мыть посуду, а остальные по очереди принялись совершать вечерний туалет. Пока Николай Семёнович мылся, Диму снова к себе «вызвала» мама, и он всё время был подле неё, оставив свою подружку один на один с грязными чашками и нерадостными мыслями. Но лучше уж так, чем находиться под прицельным взглядом этой валькирии. «Хоть бы она не зашла сюда больше, помылась и легла спать», – мечтала Ленка.

Только, не оправдав надежд, Анна Тимофеевна решила ещё раз унизить подружку сына:

– В доме есть резиновые перчатки? – крикнула она своим звучным голосом, войдя в ванную.

– Мам, зачем они тебе? – Дима вышел к ней из комнаты.

– Я – не твой отец, мыться в этой грязи не собираюсь, – голосила она так, чтобы и за закрытой дверью её тоже услышали.

Перчатки в доме имелись, сейчас они красовались на Ленкиных руках. Она вышла из кухни, прихватив чистящее средство и, стараясь не выказать раздражения, сказала: