Доверяя до самого горизонта

А ещё мысли о семье шли рука об руку с воспоминаниями о Вальдемаре Рихтере . О нём я думать не хотела. Отталкивала поползновения любых, самых мелких, незначительных воспоминаний. Отказывалась впускать в эту свою реальность бывшего. Здесь, среди сибирских снегов и морозов, в доме, пахнущем деревом и сухими травами, ему не место.

Каждый раз, в разговорах, дистанция между нами сокращалась. Всегда исподволь, между делом. Кир никогда не настаивал, не давил, в какой-то момент мы оказывались настолько близко, что ощущали дыхание друг друга, скользили губами, путали пальцы в волосах.

Всё происходящее было сладкой, но всё-таки мукой. Днём поцелуи не могли привести к близости, а вечера, интимный полумрак, потрескивание дров в камине располагали к ней. Кир никогда не настаивал, ждал инициативы от меня.

Единственный раз, забывшись, он опустил меня на спину, придавливая телом. Я потерялась в привычном удовольствии, пока не поняла: не могу, задыхаюсь. Распахнув глаза, я с ужасом смотрела на раскрасневшееся лицо Кира, а видела совсем другого человека. Правильные, безупречные черты лица, твёрдую линию сжатых губ. Холодный, пристальный взгляд, изучающий меня, как лягушку под микроскопом.

Как же я ненавидела себя в этот момент. Если бы не боялась выглядеть ещё более глупо – отхлестала бы себя по щекам. Кир приподнялся, вглядываясь в моё побледневшее лицо, улыбнулся той самой улыбкой, которую я только что могла слопать целиком и полностью, провёл указательным пальцем по моей щеке. Тогда я испугалась ещё сильнее. Испугалась вопросов, на которые не хотела давать ответы.

Кир ничего не спросил и никак не прокомментировал, несмотря на взгляд, по которому становилось понятно – он готов меня выслушать. Сказать – значило притащить богоподобного Вальдемара в сегодняшний день, а я поклялась себе оставить его во вчерашнем.

Кирилл ждал моей инициативы, а с ней у меня были трудности. Мне никогда не приходилось проявлять инициативу в отношении мужчин, тем более в интимной сфере. И, что ещё хуже, я никогда не стремилась к этому. О да, я отлично понимала, как несовременно, нелепо и жалко выглядит такое поведение. Эмансипированная, феминистично настроенная часть меня, должно быть, была возмущена феодальными замашками оставшейся части сознания, но я ничего не могла с этим поделать.

У меня имелся опыт общения с мужчинами. Даша считала, что это не опыт, а мышиные слёзы, меня же цифра «три» вполне устраивала. Посудите сами. С Вальдемаром я начала встречаться в девятнадцать лет, а до него успела закрутить аж два романа. Не такой и плохой результат.

С первым своим мужчиной я познакомилась в Беллинцоне – городке в италоязычной Швейцарии. Виктор по происхождению швейцарец, а по натуре итальянец, был старше меня более чем на десять лет. Он так громко, ярко, выразительно восхищался всем, что было мною – восемнадцатилетней девчонкой, случайно, с компанией друзей оказавшейся в городе трёх замков, что не оставил мне ни единого шанса отказать ему.

Конечно, я понимала, Виктор – не любовь всей моей жизни, мы расстанемся, чтобы не встретиться никогда в жизни, как только я уеду, но с уверенность могу сказать – о подобном первом разе мечтает каждая девушка. Виктор околдовал меня, влюбил в себя, в стены замков, окрестности, во всё, что происходило в те дни. Узнав, что это мой первый сексуальный опыт, он заставил свечами не только номер, в котором мы встретились ночью, но и небольшой дворик, куда выходили окна.

Романтичная, прекрасная ночь и волшебное утро. У меня остались упоительные воспоминания, ничем, никак не омрачённые. Уезжая, махнув на прощание рукой первому мужчине в своей жизни, я чувствовала необычную лёгкость и слепящее, как утреннее нежаркое солнце, счастье. Тогда я не проявляла инициативу. Ни днём, отдав инициативу знакомства Виктору, ни ночью, среди ароматов свечей и лёгкого дуновения ветра из открытых окон.

Второй роман у меня случился через несколько месяцев после событий в Беллинцоне. Гаспар, окончив университет, перебрался на Тирренское побережье и поселился недалеко от меня. Мы познакомились, встретившись взглядом в кафе неподалёку от наших домов. Может быть, не заболей чёртовым раком бабушка Зина, у нас бы был многолетний роман, закончившийся шумной итальянской свадьбой. Родились черноглазые кудрявые дети, а жили бы мы на совместной вилле с видом на Тирренское море. Но я уехала в далёкую Россию, звучавшую для Гаспара так же, как для меня Хакасия, и больше я о нём не слышала. Мы, конечно же, переписывались и созванивались, но к моменту ухода бабушки Зины я не вспоминала о кареглазом соседе.