Выдалась одна из тех немногих ночей в году, когда небо над городом не затянуто смогом. В такую ночь хочется смотреть на звёзды, вдыхать аромат неизвестности, исходящий от искрящегося миллионами ярких точек чёрного купола. Небо дарило тайну. Хотелось прикоснуться к серебряной россыпи звёзд, вобрать в себя ритмы Вселенной. И ночь — время астрономов и неисправимых романтиков, когда даже взрослые ждут сказки — способствовала этому. Ночью хорошо мечтается. Ночью городская суета уходит прочь, растворяется среди деревьев, которые не успел потеснить бетон. Сегодня была именно такая ночь.
Виктор Иванов вышел на улицу, глубоко вдохнул ночной воздух, чувствуя, как накопленная за день усталость постепенно уходит прочь. Присел на скамейку, достал пачку сигарет. Выбив одну, помял в пальцах, пошелестел тонкой бумагой, словно не решаясь закурить. Дурная привычка, но Виктор не мог ничего с собой поделать. Сколько раз зарекался, обещал самому себе, что с понедельника отказывается от сигарет, начинает вести здоровый образ жизни. Куда там…
Иванов тяжело вздохнул, печально посмотрел на сигарету. Чиркнул зажигалкой. Глубоко, с наслаждением затянулся. Тонкая струйка табачного дыма взвилась к небу. Виктор откинулся на спинку, блаженно вытянул ноги. Посмотрел на небо. Как бы то ни было, жизнь прекрасна! Рассыпанная по небу звёздная пыль навевала лирическое настроение. И Иванову захотелось чуда. Пусть маленького, но волшебства. Затушив сигарету, он выбросил окурок в урну. Посидеть, что ли, ещё пару минут? Конечно, глупо надеяться на что-то необычное… Но Иванов продолжал пристально вглядываться в небо. Какое-то странное, детское ожидание праздника овладело им.
Так прошло пять минут. Ничего.
Иванов вздохнул. В последний раз посмотрел на небо. И тут звёздный купол, казавшийся неподвижным, ожил. По небу прошла рябь, словно круги по воде. Иванов не успел по-настоящему удивиться, как из ночи вылупился металлический диск, повисел недолго и приземлился прямо посреди двора между двумя девятиэтажками. Синие и красные огоньки, бежавшие по краю космического аппарата, остановились и погасли.
«Блюдце» мирно лежало возле детской площадки. В гладкой поверхности отражались звёзды. Виктор сглотнул. Пересилив страх, приблизился к звездолёту. Всё ещё не веря в происходящее, осторожно притронулся пальцами к поверхности блюдца. Металл был тёплым, словно живым.
Немного очухавшись, Иванов принялся осматривать корпус. Ни единого шва, ни единой трещины. Из цельного куска металла, что ли, выточено? Виктор медленно обошёл корпус. Ни окошек, ни дверей.
Один из инопланетян поднял «руку» и что-то произнёс.
— Чего? — переспросил Иванов.
Пришелец немного помедлил. Затем приложил руку к груди и вроде как щёлкнул тумблером.
— Приветствую тебя, живое существо!
— И вам не кашлять! — отозвался Виктор, несколько обиженный тем, что его назвали «существом». Сомнений не было — перед ним инопланетные гости. А он-то всё ждал, что сейчас из кустов выскочит оператор и закричит: «Улыбайтесь! Вас снимает скрытая камера!» Не выскочил. Не закричал.
Пришелец тем временем пристально рассматривал Виктора. Под его взглядом Иванов совсем стушевался, но чтобы поддержать беседу, поинтересовался:
— А вы откуда будете?
— С Альфа — Бетельгейзе мы. Знаете?
— А как же, конечно! — соврал Иванов. Ни о каком Альфа — Бетельгейзе он и слыхом не слыхивал. — А я — человек. Это — Земля. — Виктор ткнул себя в грудь, а затем почему-то махнул рукой в сторону девятиэтажки.
Ни дать ни взять встреча испанцев с аборигенами Америки. А он, Иванов, в роли аборигена. Только бус не хватает.
— Разумный? — спросил пришелец. Ни бус, ни чего другого у него руках не было.
— Чего? — не понял Виктор. — А… Само собой, разумный.
Инопланетянин удовлетворённо кивнул. — Прошу вас на борт нашего судна, человек разумный! Мы покажем вам достижения нашей цивилизации.
Иванов пожал плечами.