Достойный любви

Мужское население городка, как выяснила Мэгги, тоже было довольно разнородно и особым дружелюбием не отличалось. Каждый жил сам по себе. В Серебряных Ручьях Мэгги стала свидетелем сцены, которая вызвала у нее смешанные чувства: с одной стороны, это было забавно, но с другой — ей стало грустно и обидно за этих одиноких людей. А началось все очень прозаично… на проселочной дороге была найдена дамская сумочка. Никто не знал, чья это сумочка и как она туда попала. Мужское население шахтерского городка забеспокоилось, зашевелилось, словно пчелы в растревоженном улье. Сумочка была самая обыкновенная: маленькая и цветастая, какие были в ту пору в моде, с пестрыми бантиками, шнурочками и тесьмой. Но что тут началось! Три шахтера, которые ее нашли, водрузили сумочку на самую верхушку длинного шеста в центре городка на некоем подобии площади. Весной обычно этот шест украшался гирляндами цветов, и жители городка, собравшись на площади, пели и танцевали вокруг, встречая весну. Так вот, сумочка была водружена на верхушку майского дерева, как его здесь называли, и все принялись ждать. Однако общее веселье едва не превратилось в вакханалию, когда на площадь стали стекаться другие шахтеры. Продрогшие на по-зимнему студеном ветру, после тяжелого рабочего дня в сырых и мрачных шахтах, они высыпали на площадь отдохнуть и развеяться.

Буйные головы, истосковавшиеся по женскому обществу, без промедления пустились в пляс вокруг майского дерева. Со всех сторон слышались шутки и громкий смех, когда бородачи, сменяя друг друга у шеста, кружили с восхитительной госпожой Сумочкой, как ее тут же прозвали. Между тем все остальные, сбившись в круг, в каком-то диком экстазе притопывали и хлопали в ладоши. Странный это был танец!

Мэгги наблюдала за этим бурным всплеском напускного веселья, за которым стояло лишь остервенение и безысходность, из окна своего номера в гостинице. Как ни странно, глядя на них, она сразу вспомнила Горди Меннинга. Ей вдруг пришло в голову, что и он, наверное, так же как и эти бородачи, собравшиеся на площади, страдает без женского тепла и ласки. Мэгги и сама не могла понять, почему этот праздник вдруг вызвал у нее такие ассоциации.

Мэгги часто встречала шахтера с рыжей шевелюрой в городке, куда приходила по делам. Тем не менее они не обмолвились ни словом с той самой ночи, когда Гордон отвел их с Вильсоном в Проклятую Дыру.

Мэгги прижала колени к груди и обхватила их руками. На губах ее блуждала странная улыбка. Т.Г. Меннинг удивительно хорош собой, если, конечно, его отмыть, побрить и причесать. Бездонные голубые глаза, огненно-рыжие волосы, широкая мужская грудь — Мэгги не могла не признать, что никогда еще не встречала такого, как он. Конечно, недостатка в кавалерах у нее никогда не было, но все они выглядели безусыми юнцами по сравнению с мужской красотой и обаянием Гордона.

Трудно понять, чего ему не хватает? Молодой и крепкий на вид, он был, пожалуй, чересчур сухощав, но это поправимо. Однако его апатия удручала и портила впечатление. Полное безразличие сквозило во всех его движениях. Он плыл по течению, хотя и не видел в этом смысла.

Недовольный голос Вильсона вывел ее из задумчивости:

— Мы что, не будем подогревать? Так и будем холодное есть?

— Быстрее, быстрее! — подгоняла Мэгги. — У нас нет времени.

Протирая заспанные глаза, Вильсон выглянул за дверь:

— На улице еще темно, Мэгги!

— Будет тебе ворчать, ешь давай и пойдем!

Они отправились в путь сразу же после завтрака.

— Сегодня я отведу тебя в школу пораньше, — объясняла она Вильсону, пока они спускались по узкой тропинке к городку. — Мне нужно еще забежать в лавку по делам. Обычно там много народу, вот я и хочу с утра зайти, пока там никого нет.

Мэгги действительно спешила к лавке, но вовсе не за покупками. Она хотела поговорить с женщинами городка, которые по утрам отводили детей в школу, а потом собирались в лавке посплетничать. Мэгги знала, что наверняка всех там застанет.

— Я не хочу идти в школу, Мэгги, мне там плохо, — пожаловался Вильсон на ходу. — Они меня обижают. Девчонки со мной не разговаривают, а мальчишки дразнят очкариком и летучей мышью.

— Почему летучей мышью?

— А то ты не знаешь, что летучие мыши ничего не видят, как и я. Батч Миллер вчера хотел заставить меня съесть жука.

— Зачем?

— Затем, что летучие мыши едят жуков.

— Послушай, Вильсон, как только у нас появятся деньги, мы сразу же купим тебе новые очки, — пообещала Мэгги. Вильсону давно уже нужно было поменять линзы, но тетя Фионнула не видела в этом проку. Она вообще не видела проку в докторах, поэтому, когда речь заходила о каком бы то ни было лечении, она становилась необычайно прижимистой.

— Зачем мне ходить в школу? Разве ты не можешь учить меня дома? Вот Вилли не ходит в школу! Его мама дома учит.

— У его мамы больше свободного времени. Ей не нужно заниматься шахтой. И не забывай, Колорадо — это тебе не Англия.

— Ты что, все сама хочешь делать? Найди себе помощника, и пускай он все делает. Тогда у тебя появится свободное время и ты будешь учить меня дома. Ладно, Мэгги?