Достояние павших

– Нет, – пожал плечами Тис. – Хотя это так и есть. Во-всяком случае, мне так кажется. Знаешь, я вот думаю, что я был бы рад встретить свою маму даже в таком виде. Но это невозможно.

– Я тоже об этом думал, – признался Джор. – Я даже приглядывался поначалу к ним. Думал, вдруг увижу ее? Но дело в том, что я ее никогда не знал, потому и узнать не смогу. Я же рассказывал, я найденыш. Та, которую я считал матерью, нашла меня в предгорьях Черной Гряды.

– Но ты же не вырос из-под хвои, как какой-нибудь гриб? – улыбнулся Тис.

– Нет, конечно, – засмеялся Джор. – Но мне все равно очень хотелось бы узнать, кто мои родители? Знаешь, моя приемная мать наткнулась на меня где-то недалеко от развалин крепости Крона, Гантанас рассказывал, что когда-то Крона была подобна Стеблям. И возле нее вроде бы часто собираются черные егеря. И вот я придумал себе, что мой отец, а может и мать, черные егеря. Ну, просто потеряли меня, или я сам отбежал куда-то малышом и заблудился. И однажды они приедут ко мне домой, возьмут за грудки моего отчима и спросят его за все. За мою приемную мать. За меня. Понимаешь?

– Так не бывает, Джор, – прошептал Тис.

– Да я знаю, – махнул рукой Джор. – Помечтать-то можно? Только вот ведь еще что. Я только здесь начал видеть мертвых. До того, как оказался в Стеблях, тоже видел, но редко. Когда кто-то погибнет или просто умрет. Мелькали тени. Но… как будто недолго. Словно, они уходили куда-то. И они всегда были бледнее. Намного бледнее, чем эти. А эти не уходят.

– Их что-то держит? – спросил Тис.

– Оттуда я знаю? – скорчил жалостливую гримасу Джор. – Можно, я не отдам тебе браслет, Тис? А то вдруг я и вправду сойду с ума?

– Я и не возьму его у тебя, пока не придумаю что-нибудь, – проговорил Тис. – Я ведь и в самом деле открыл последний ключ, чтобы помочь тебе. Теперь осталось только понять, что было в нем. Ничего не помню. И даже боюсь, что ничего и не было. Ключ назывался «мертвые». А вдруг он может пригодиться только тогда, когда я тоже умру?

– Ты бы не говорил про это попусту, – прошептал Джор. – Не люблю я таких разговоров. Моя приемная мать, когда пряталась от отчима вместе со мной, всегда повторяла, что не надо поминать всякую погань, потому что она слышит собственные имена и приходит.

– Не буду, – засмеялся Тис. – А насчет отпустить… Знаешь, надо что-то в себе менять. Даже если этих мертвых можно отпустить, нужно ли это? А вдруг именно они держат четыре предела на входе в Стебли?

– Разве могут мертвые что-то держать? – понизил голос Джор. – И разве может что-то держать мертвых?

– Если бы я это знал, наверное, давно придумал что-нибудь, – вздохнул Тис. – Но судя по рассказам Брайдема, многие из найденных в крепости защитников, даже те, от которых остались только кости, продолжали сжимать в руках оружие.

– Скажи… – Джор заколебался было, но все же спросил. – Ты сейчас видишь их? И если видишь, как ты это переносишь?

– Нет, – успокоил Джора Тис. – Я их не вижу. Мне нужно сделать усилие. Мама называла это – сделать полшага в сторону. Или шаг. Но не больше. Хотя тогда, когда я увидел их в этих дверях, мне пришлось сделать чуть больше. Я не могу объяснить. Это словно вывалиться изо дня в ночь. День остается, он где-то рядом, а ты как будто чуть в стороне. Мама говорила, что это редкий дар. Он проявился во мне еще в младенчестве. Я здорово пугал ее тогда, как будто рассеиваясь в колыбели. Хотя, не было у меня, кажется, колыбели. Но мне кажется, что твой дар еще реже.

– Точно, ты как будто начал рассеиваться тогда, – прошептал Джор. – Я даже на мгновение подумал, что ты тоже мертвый. Но нет. Ты живой. Я не знаю, что такое полшага. Я вижу сразу все. Даже и теперь, в браслете. Но теперь это словно тени на солнце. Теперь я живу. Кстати, на этом солнце и твоя боль высыхает. Она все еще липкая, но уже высыхает. А какой дар у меня, я не знаю. Тут мало кто знает, если только про себя, да и то. Наверное только Гантанас. А вот Гран говорил, что все зависит от того, как кто проходит четыре предела. О многом можно догадаться.

– И как же ты прошел? – спросил Тис.

– Не так как ты, – надул губы Джор. – Нет, я не испытывал какой-то боли или мучений, как другие. Гаота вот, когда проходила четыре предела, едва не умерла. Многие видели, я не смог смотреть, говорят, она была вся в крови. Хила долго с ней возилась. Вроде бы Гаота даже сломала что-то себе, точно не знаю. А я просто плакал. Плакал и спотыкался.

– Плакал? – не понял Тис.

– Да, – кивнул Джор. – Я так сильно плакал, что потом долго не мог напиться. Меня тоже мучила жажда. Я пил, а она не уменьшалась. Совсем как у тебя. Мне казалось, что все горести Арданы соединились во мне. Я даже не мог идти. Пополз. Но это уже здесь, в проездном дворе. Не от боли. От слез. Джай тогда хохотал. Смеялся надо мной… А когда ты шел, ты тоже делал эти полшага в сторону?