Достоевский

С тяжбой образованности и религиозности в новом романе Достоевского и в самом деле все обстояло очень сложно. Антитеза веры, сопряженной с необразованностью, и образования, сопряженного с неверием, представала в «Братьях Карамазовых» как проблема будущего России. От того, удастся ли сблизить и помирить светское образование и религиозную веру, соединить в общем духовном пространстве «смиренных и кротких» с «умными и образованными», зависело само существование страны. Парадокс о вере и образовании, поставленный еще в «Бесах», звучал так: наш народ велик, силен и прекрасен, потому что верует. Если бы пошатнулась в народе вера, то он тотчас бы начал разлагаться (как уже это происходит на Западе). Но можно ли веровать безусловно в божественность сына Божия Иисуса Христа, будучи «цивилизованным»? Последний пункт Достоевский считал главным вопросом существования России: «В этом всё, весь узел жизни народа и всё его назначение и бытие впереди».

Поиск «твердого камня», на котором можно было бы устоять, — лейтмотив всего, что написал Достоевский между «Бесами» и «Братьями Карамазовыми». При этом ни разу, ни приватно, ни публично, он не пожертвовал образованием ради веры — речь могла идти только о синтезе: «Я не хочу мыслить и жить иначе, как с верой, что все наши девяносто миллионов русских (или там сколько их тогда народится) будут все, когданибудь, образованы, очеловечены и счастливы. Я знаю и верую твердо, что всеобщее просвещение никому у нас повредить не может…»

Быть образованным для Достоевского значило быть лучшим из людей. В 1876 году он писал брату Андрею: «Тебе одному, кажется, досталось с честью вести род наш: твое семейство примерное и образованное… Семья брата Миши очень упала, очень низменна, необразованна». «Необразование ужасно гибельная вещь для Феди. Конечно, ему скучно жить; при образовании и взгляд его был бы другой и самая тоска его была бы другая», — сокрушался он о старшем племяннике, сыне брата Михаила.

Однако светское образование почему-то никому не давалось даром: почти всегда цена ему была — утрата веры. Так было с самим Достоевским, который узнал Христа еще ребенком и утратил было, когда «преобразился в свою очередь в “европейского либерала”». Так должно было случиться и с героем романа «Атеизм» — русским человеком из общества, немолодым, чиновным и даже отчасти образованным, который вдруг теряет веру в Бога.

Но почему угроза шла от образования? Почему люди положительные, из колеи не выходящие, теряли веру даже не по молодости и ветрености, а уже в зрелых летах? Достоевский обещал писать об этом, пока держит перо в руках — ведь в скором времени, чувствовал он, появится «куча вопросов до сих пор в народе неслыханных». Кто ответит на них народу? «Духовенство? Но духовенство наше не отвечает на вопросы народа давно уже», — писал он за два года до «Братьев Карамазовых», видя в среде духовенства, за малым исключением «еще горящих огнем ревности о Христе священников», корыстолюбцев, думающих не о слове Божьем, а о поборах.

Мир на глазах Достоевского делался неспособным к христианству и хвастливо заявлял об этом, не чувствуя ни страха, ни раскаяния. «Мир на другую дорогу вышел», — много раз повторялось в черновых записях к «Братьям Карамазовым».

«ВАЖНЕЙШЕЕ. Помещик цитирует из Евангелия и грубо ошибается. Миусов поправляет его и ошибается еще грубее. Даже Ученый ошибается. Никто Евангелия не знает».

Вопрос, может ли образованный человек верить в истины православия, получал в романе об «одной семейке» ответ отрицательный. Петр Миусов, двоюродный дядя Мити Карамазова, являл в этом смысле случай типичнейший: поездивший по миру просвещенный столичный либерал, лично знавший Прудона и Бакунина, был вольнодумцем, атеистом и никогда не видел ни одного монастыря. Ивана Карамазова, с детства имевшего блестящие, прямо-таки гениальные способности к учению, естественно-научное образование прямо привело к ученому атеизму.

Среди необразованных верующих — и старец Зосима, и малограмотный монах Ферапонт, и малограмотный брат Анфим, и слуга Григорий, мрачный, глупый и упрямый резонер, любивший читать Исаака Сирина, ровно ничего в нем не понимая, и Алеша Карамазов, не кончивший гимназического курса (бросил учебу за год до завершения, так как понял, что знание и вера — вещи разные и противоположные), и Митя, в гимназии не доучившийся и в сравнении с Иваном «почти вовсе необразованный».

История Павла Смердякова, убогого сироты, которому всё детство воспитатели внушали, что он не человек, а изверг и завелся из банной мокроты, была особенно поучительна. Он рос дикарем, без благодати и благодарности, вешал кошек и хоронил с почестями, был бит за это розгами, и в двенадцать лет получил пощечину на первом же уроке Священной истории.

«Мальчик вынес пощечину, не возразив ни слова, но забился опять в угол на несколько дней. Как раз случилось так, что через неделю у него объявилась падучая болезнь в первый раз в жизни, не покидавшая его потом во всю жизнь».