Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

Закономерности, установленные в исследованиях человекообразных обезьян, неизбежно обнаружились и у других видов, проявивших сходные способности{222}. В настоящее время существуют убедительные результаты исследований подражания на мартышках, собаках, врановых, попугаях и дельфинах. Если взглянуть шире, то следует принять во внимание множество других видов, поскольку передача культуры — всеобъемлющее явление. Если вернуться к собакам и волкам, то в недавних исследованиях к ним был применен конспецифичный подход. Вместо того чтобы следовать инструкциям человека, собакам и волкам показали представителей их собственных видов, нажимающих на педаль, чтобы открыть крышку ящика с пищей внутри. Затем им позволили попробовать сделать это самостоятельно. На этот раз волки оказались намного сообразительнее собак{223}. Волки могут плохо исполнять указания человека, но, когда речь идет о подсказках от представителя их собственного вида, они превосходят собак. Исследователи считают причиной этого отличия недостаток внимания, а не познавательных способностей. Они указывают на то обстоятельство, что волки обращают больше внимания друг на друга, потому что зависят от выживания стаи, в то время как собаки полагаются на человека.

Понятно, что нам нужно начать исследовать животных в соответствии с их биологическими особенностями и отказаться от подходов, в центре которых — человек. Вместо того чтобы становиться примером или партнером для животных, экспериментатору следует оставаться на заднем плане. Только тестируя волков с волками, обезьян с обезьянами, а детей со взрослыми людьми, мы можем оценить социальные познавательные способности в их естественном эволюционном контексте. Единственное исключение составляет собака, которую мы одомашнили (или, как некоторые считают, она сама стала домашней) и сделали своим спутником. Человека, проводящего познавательные тесты с собакой, можно считать естественным окружением.

Мораторий

Оставив позади темные века, когда животные считались всего лишь механизмами, действующими по принципу «стимул — ответ», мы получили возможность тщательно исследовать их умственную жизнь. Это большой шаг вперед, сделать который призывал Гриффин. Однако теперь, когда познавательные способности животных вызывают всеобщий интерес, мы все еще встречаемся с убеждениями, что ум других видов — лишь малая доля того, на что способен человек. Удивительно, что подобные убеждения могут быть глубокими и искренними. К концу долгой научной карьеры многие ученые не могут удержаться, чтобы не пролить свет на таланты человека, перечисляя те качества, которыми мы обладаем, а животные — нет{224}. С точки зрения обычного человека, этот перечень — успокоительное чтение, но для специалиста, как я, имеющего представление обо всем разнообразии познавательных способностей на нашей планете, это пустая трата времени. Что за странные мы существа, если единственный вопрос, который приходит нам в голову относительно нашего места в природе: «Свет мой, зеркальце! Скажи, да всю правду доложи: я ль на свете всех умнее?»

Сохранение за человеком его привилегированной позиции на абсурдной шкале древних греков привело к одержимости терминологией, определениями и переопределениями и — следует это признать — потере верных ориентиров. Каждый раз, когда мы проверяем наши заниженные представления о животных в эксперименте, мы получаем любимый ответ зеркала. Предвзятые эксперименты должны вызывать подозрение, как и выводы на основе отсутствующих фактов. У меня самого множество отрицательных результатов исследований, которые я никогда не публиковал, потому что не знаю, как их интерпретировать. Они могут означать отсутствие данной способности у моих животных, но чаще всего, особенно если естественное поведение показывает обратное, я не уверен, что протестировал их должным образом. Я мог создать ситуацию, которая их отвлекла, или преподнести задачу в настолько непонятном виде, что они даже не пытались ее решить. Вспомните невысокое мнение о гиббонах, которого придерживались ученые, пока не догадались учесть строение их рук, или преждевременное отрицание способности слонов узнавать себя в зеркале, основанное на их реакции на зеркало, не подходившее им по размеру. Существует такое множество причин для отрицательных результатов, что лучше сомневаться в собственных методах, чем в чьих-то способностях.