Читаем Доспехи бога полностью

Дождь, действительно, уже прошел, а ветер остался и сейчас завывал с удвоенной силой, мстя за свое одиночество беззащитным деревьям и людям. Впрочем, ближе к первым петухам угомонился и он. А когда за окнами забрезжили проблески пока еще холодного солнца, трактирщик был уже на ногах.

С первым светом убрели селяне, отзавтракав краюхой черного за полмедяка на троих под даровую колодезную водицу. Забулькали в большом закопченном котлище добротно перемешанные остатки вчерашних трапез; спустя час-другой, отстоявшись на ветерке и загустев, они приобретут вполне благородный вид, и коронное блюдо хозяйки – «Утренник героя» – будет подано хмурым, плохо соображающим с похмелья ландскнехтам. А пока герои богатырски храпят в овчарне, господин гонец в приятном одиночестве подкрепится перед дорогой так, как подобает человеку знатному и щедрому. Уж поверьте, где-где, а в «Трех гнуэмах» хозяева в тонкостях разбираются и завсегда сумеют потрафить персоне с понятием…

Вот уже доспевает на пару молодая тартушечка, шипят и фыркают маслом со сковороды отбивные в ободьях прозрачного жирка; проворна хозяюшка, даром что немолода, ловко и привычно зачерпывает она муку; совсем скоро зарумянится сдобная лепешка и умелица кивнет мужу: ступай, мол, наверх, буди господина…

– Помилуй Вечный!.. Смотри, Му!

При свете лампы они увидели на недавно протертой столешнице темные капли.

Две. Нет… уже три.

А вот и еще одна – прямо в муке.

– Что это? – растерянно спросил трактирщик.

– Не знаю… Ай! Гляди же, Му!

Она взвизгнула снова, и Мукла, подняв голову, увидел: на потолке в углу, как раз над ними, проступало большое темно-красное пятно; оно расползалось, густело, и медленно набухающие капли одна за другой срывались вниз.

Трактирщик побелел; глаза его округлились.

– Я… посмотрю?

– Только осторожнее, дорогой…

Хозяйка, закусив губу, глядела в спину мужу, поднимающемуся по лесенке.

– Ну, что там?

– Ничего не вижу… Эй, святые отцы, вы спите? Господин, прошу простить… Эге! Да здесь же не заперто…

Покачнувшись, женщина грузно прислонилась к стене. Неотрывно глядя вверх, она ждала мужа. И лишь миг спустя после того, как он, изжелта-бледный, шатаясь, вышел из комнаты гонца и судорожно ухватился за перила, она истошно завизжала.

Два монаха, словно вспугнутые коричневокрылые враны, выскочили из правой комнаты, бессмысленно тараща заспанные глаза…

<p>Глава 2</p><p>К нам едет ревизор</p>

Деревья были огромны. Они стояли плечом к плечу, словно потсдамские гренадеры, и на их фоне аккуратный двухэтажный коттеджик на стилизованных курьих ножках смотрелся трогательно, но отнюдь не чужеродно. В отличие от махины аэроджипа, доставившего меня сюда. Знаменитого «UFO-XXII/12-00» с девятнадцатью золотыми звездочками вдоль фюзеляжа.

Комфорт и скорость. Супер и экстра. Короче говоря, индивидуальный заказ.

Да уж. Хорошо быть генералом…

Впрочем, ничего генеральского в облике Маэстро сейчас не было. Скорее наоборот: потрепанные джинсы, немолодые, утратившие цвет кроссовки и легкий, пушистый даже на взгляд домашний свитер.

– А поворотись-ка, сынку, – отеческим тоном пропело с крыльца непосредственное начальство. – Так. Угу. А иди-ка сюда…

Вне службы Маэстро, как правило, демократ. Особенно на лоне природы.

Мы обнялись.

На ощупь его свитер был еще пушистее, чем казался.

– Прошу! – Меня подхватили под локоток и повели по ступенькам, продолжая при том неумолчно ворковать. – Я там приготовил кое-чего. Ты ж с дороги, ты ж небось перекусить хочешь…

Маэстро был прав. Как выяснилось, я хотел.

И любой на моем месте захотел бы, увидев это самое «кое-чего»…

На круглых и овальных блюдах симметричными квадратиками были размещены закуски: севрюжка горячего копчения и она же – холодного, перламутрово-розовая семужка, полупрозрачная белорыбица, грустноглазая селедка, украшенная репчатым луком; копченые, вяленые и вареные колбасы нескольких сортов (я отметил свою любимую, хоботную, с тонкими ободками сальца по краешку; нигде ни у кого, кроме Маэстро, не приходилось видеть такую). Несколько сортов салата, свежие помидоры, огурцы, зелень, восточные соления. Крабы замысловато выложены на подносе, с таким расчетом, чтобы каждую часть можно было подцепить вилкой, не нарушая всей композиции, отдаленно напоминающей то ли кальмара, то ли осьминога. В вазах – фрукты: яблоки, апельсины, киви, виноград, ананасы, разрезанные продолговатыми бледно-медвяными дольками; и каждая ваза – изысканный, виртуозный натюрморт.

Коньяки, настойки, вина сухие и крепленые.

Водка…

– Ну, за прогресс!

Он, не садясь, разлил по рюмкам нечто благоухающее, хихикнул – и меня пробила мелкая противная дрожь. Смеющийся Маэстро – это бывает, в этом ничего страшного нет. Но хихикающий Маэстро – это уже из области ночных кошмаров.

Благоухающее, однако, пошло хорошо.

Перейти на страницу:

Похожие книги