Досадийский эксперимент

С этими словами она прервала контакт. Он пришел в себя в сырой, зябкой темноте. Плеск источника снова громко зазвучал у него в ушах. Он ничего не может сделать, чтобы вернуть ее. Здесь ему не помогут никакие кредиты и обращение за помощью к тапризиотам, ведь никто не способен вызвать Фэнни Мэй.

Друг калебан отгородился от него.

* * *

Мы сотворили чудовище – невероятно ценное и даже полезное, но чрезвычайно опасное. Наше чудовище одновременно прекрасно и устрашающе. Мы не смеем использовать всю его мощь, но мы не можем и ослабить хватку, которой сдерживаем его.

(Говачинская оценка досадийского эксперимента)

Пуля ударила в окно позади стола Кейлы Джедрик, рикошетом отскочила от бронированного стекла и с неприятным скрежещущим визгом улетела прочь – вниз, в ущелье. Джедрик испытала гордость: она даже не вздрогнула. Патрули электора наверняка попытаются обезвредить этого снайпера: они каждое утро обходят улицы города Чу, поэтому сразу ринутся на звук выстрела. В душе Джедрик шевельнулась надежда на то, что снайпер успеет ускользнуть обратно на Окраину. Впрочем, она расценила надежду как проявление слабости и отбросила ее. В это утро у нее были заботы куда более важные, нежели судьба какого-то лазутчика с Окраины.

Джедрик протянула руку к угловатому пятну солнечного света, упавшему на контактные пластины терминала, связывавшего ее с учетной службой центрального компьютера. Собственные пальцы, словно крылья маленькой птички порхающие над клавиатурой, показались ей чужими. Терминал был функциональным инструментом, символом ее статуса старшего офицера связи. Машина высилась на столе – серая, зеленая, золотистая, смертельно могущественная. Серый экран гармонировал по цвету со столешницей.

Пальцы Джедрик уверенно заплясали по клавишам, отбивая сложный ритм. На экране возникали желтые цифры. Они усреднялись по ее команде, приобретали вес и значимость, как будто частички судьбы, скрывающей смертоносную силу за рядами золотистых чисел.

Каждый ангел несет в мир меч, подумалось Джедрик.

На самом деле она вовсе не считала себя ангелом, а свое оружие – мечом. Настоящим ее оружием был интеллект, закаленный и отточенный жесточайшей дисциплиной, которой требовала от нее ее родная планета. Эмоции были силой, которую следовало отводить от себя или направлять на тех, кто не смог понять учение Досади. Джедрик прекрасно знала свою слабость и тщательно скрывала ее: любящие родители, прятавшие любовь под маской жестокости, научили ее, что решения досадийского общества были поистине ужасными.

Джедрик внимательно изучила числа на экране, стерла их и начала вводить новые. Она превосходно осознавала, что этим движением лишила средств к существованию пятьдесят своих сограждан. Многие из этих пятидесяти долго не протянут. На самом деле ее пальчики были оружием, несущим смерть тем, кто провалил тест. Впрочем, Джедрик не чувствовала вину за гибель этих людей. Неизбежное и скорое появление некоего Джорджа К. Макки требовало немедленного действия.

Думая о Макки, Джедрик испытывала странное удовлетворение. Она подстерегала чрезвычайного агента, как хищник подстерегает свою жертву. Его имя и персональные данные сообщил ей ее шофер Хэвви, отчаянно желавший выслужиться. Джедрик приняла эту информацию и взялась провести свое собственное расследование. Она не сомневалась, что никто на Досади не смог бы получить сведения более полные и точные. Джорджа К. Макки, по сути, вообще не должно было существовать. Джедрик не обнаружила никаких следов этого человека на Досади – ни на вонючей Окраине, ни в густонаселенных кварталах Чу, ни в одной нише действующей структуры власти. Макки не существовало в данный момент, но скоро он прибудет в Чу, тайно доставленный в город работавшим на Джедрик говачином.

Макки был драгоценностью, которую Джедрик ждала со сладострастным нетерпением. Он был не просто ключом к Стене Бога (не погнутым и ржавым, как Хэвви), он был чистым и надежным ключом. Джедрик всегда хотела отпереть замок достойным инструментом. Шанс у нее только один, а значит, и орудия должны быть самыми лучшими.