Дорогой широкой

— Всё равно, подземные да подводные прелести меня не радуют. Вот тут, совсем уже близко, есть озеро Рыдоложъ. Про него тоже всякое болтают. И что дракон в нём живёт, который людей живьём глотает, иной раз вместе с лодками. Другие просто говорят, что само озеро каждый год жертву требует и не успокоится, пока в нём кто-нибудь не потопнет. А озеро большое и красивое, четыре километра в длину. Экспедиция туда приезжала, я ещё школьником был, так бегал к ним, выспрашивал из любопытства. Потому и знаю про карстовые озёра всё как есть. Нет там никакого ящера, а есть западина на дне, понора, вроде этой. Как дожди большие пройдут, так она начинает подобно сифону работать, и кто в воронку попадётся, того утаскивает. А там уже и костей не сыщешь. У нас тут под землёй целые реки текут, вдвое против тех, что поверху. Пещеры до самой Волги идут на четыреста километров. Там не то что татары, сам капитан Синюхов тебя не найдёт. Вот и весь тебе град Китеж.

— Я понимаю, — мягко не согласился Богородица, — только про град Китеж ты зря говоришь. Он лишь с виду утопший, а придёт время — люди вернутся. И озеро Рыдоложь — тоже. Понора там, конечно, есть, но и ящер тоже имеется. Древний динозавр там живёт. Вообще-то, он по всем пещерам плавает, а кормиться в Рыдоложь выныривает. Называется ихтиозавр. Есть ещё другой, плезиозавр, с длинной шеей, но он где-то в Шотландии обитает, про него даже в газете писали. И другие динозавры хранятся каждый в своём озере, всякой твари по паре.

— Тьфу ты! — отмахнулся Юра. — У тебя получается не край родной, а склад допотопного зверья.

— А ты как думал? У господа всё сочтено и ничто не пропадает. Повыведут люди друг друга, и снова придёт время динозаврам. Тут-то они из озёр и вылезут. А там — снова людям черёд настанет. Вот для этого град Китеж в озеро и опущен. Про запас.

— Это верно, — произнёс Юра, вставая. Привычным движением он вытащил из инструментального ящика монтировку, взвесил на руке, кивнул Богородице: — Пошли!

— Куда?

— Щуку добывать. Про запас. Вишь, как она бьётся... ещё доскачет до западины — ищи её там! Достанется какому-нибудь динозавру, а мне тоже хочется, я жареной рыбки давно не ел.

* * *

В ближайшей деревне разжились сведениями о дороге и подсолнечным маслом, жарить изловленную щуку. Получалось, что Новгородскую область они проехали из конца в конец и теперь им предстоит въезжать в тверские земли. По пробитой трактором тропе выбрались к Новому Муравьёву, а там уже, без остановки, крепкой езженой грунтовкой ринулись в тверичи. Просто самим не верилось, что Москва столь резко приблизилась. Ведь Тверская область с Московской лежит впритык, и значит, можно смело считать пройденной половину дороги. Всего-то и месяца не прошло, а уже куда умотали! Быстрота и натиск — вот наш девиз!

Переночевали в полуразваленном сенном сарае, гниющем на развилке со старой тракторной колеёй. «Беларусь» во влажное время да в мягкой земле хорошую колею оставляет. Бывает, трактор один раз проехал, а путь несколько лет виден. Если, объясняя дорогу, скажут, что тропой езжено, значит, там много ездили и колею выбили такую, что лучше пробираться по закраинке. А когда трактором ехато, то в этом месте один раз когда-то трактор прокатил и натропил дорожку зоркому пешеходу.

По этой дорожке было езжено, но давно, а последние года три, в лучшем случае — ехато, да и то, может, просто старый след не заплыл.

Утречком отогнали каток на ехатую тропу, подальше от нескромных глаз, Богородица остался на хозяйстве, а Юра пешочком вернулся в Муравьёве за дополнительными сведениями и молоком. Вернулся, добывши и то и другое. В лагере уже вовсю кипела деятельность. Каток ворчал, нарабатывая «бредберёвку» для нового перегона, щука шипела в масле на дне много повидавшего котелка, которому на этот раз пришлось служить сковородой.

Сели завтракать, но не успели остудить и по первому куску щучины, как из-за кустов, сконденсировавшись из густого утреннего тумана, явилось до оскомины надоевшее видение в милицейской форме и с кобурой на боку.

— Майор Синюхов! — козырнул милицейский товарищ, подходя. — Ваши документы?

С задушенным, беззвучным стоном Юра протянул потрёпанное удостоверение моториста асфальтового катка.

— Нарушаем? — ласково спросил майор, изучая корочки с таким интересом, словно видел подобное впервые в жизни.

— Да что же я нарушаю? — взмолился гражданин Неумалихин. — Я и вовсе стою, никуда не еду, и дороги тут нет, просёлочек разве, да и с него я свернул! Ну что я тут могу нарушать?

— В несознанку, значит, уходим? — протянул милиционер. — Печально, очень печально...

Будь Юрина воля, он бы ушёл хоть в несознанку, хоть в Оптинскую пустынь, лишь бы не видеть своего злого гения. Но в данном случае он и впрямь не мог догадаться, какое правило нарушил на этот раз. Каток стоял, урча на холостых оборотах, и даже тропа, на которую они свернули, устраивая лагерь, оставалась в стороне. Юра затравленно оглянулся, ища взглядом свежевкопанный знак «Стоянка запрещена», но и такого в округе не обнаружилось.