Дорогой интриг

Лишь перед сном мне выпадало это счастье, и стопка книг, разумеется, оставалась нетронутой, если не считать ту единственную, которую я пока читала. В общем, если я по чему-то и скучала, так это по возможности проводить время так, как мне вздумается. Все-таки при государе мне давали большую свободу, чтобы я могла по первому желанию монарха оказаться рядом с ним и продолжить его очаровывать.

Но вот к вечеру третьего дня я вдруг загрустила. Сидела в гостиной герцогини, смотрела на привычный ход жизни и понимала, что мне чего-то не хватает. Например, обмена записками. Государь уже приучил меня к этим коротким посланиям, и не получая я их три дня кряду, я ощутила пустоту. Впрочем, это чувство пришло утром, когда я проснулась, и у моей постели уже в третий раз не появилась Тальма со своим подносом для корреспонденции. А когда мы резвились на лужайке неподалеку от королевских окон, они показались мне безжизненными, потому что никто не выглянул ни разу, как это обычно бывало в такие минуты.

Ну а вечером пришла и вовсе грусть. Я перевела взгляд на место подле меня, сейчас пустовавшее, и нахмурилась. Вскоре ко мне подсела одна из придворных дам, чтобы обсудить какую-то сплетню, и меня охватило раздражение. Вместо приятной и содержательной беседы мне предложили посплетничать!

— Глупость какая, — фыркнула я, когда, извинившись, вышла на балкон, чтобы подышать воздухом и привести мысли в порядок.

Мне было неуютно от этой неясной тоски по человеку, в котором я желал видеть лишь друга, только вот в отношении Гарда я испытывала иные чувства. Вот без него мне было скучно, но это ничуть не напоминало того, что вдруг проснулось во мне в отношении короля. Не скажу, что это было влюбленностью, но мне его не хватало!

Передернув плечами, я уселась на широкие каменные перила балкона и устремила взор в открытую настежь дверь, прикрытую лишь полупрозрачными занавесями. Я смотрела на людей, развлекавшихся в ней, и вспоминала прогулку по ночному лугу, лишенную всего этого налета лощеной лености и фальшивого блеска.

Протяжно вздохнув, я проворчала:

— Я просто устала от всей этой круговерти.

А еще через минуту я попыталась представить, чем в эту минуту занят наш сюзерен, и вновь передернула плечами, теперь от неприязни. Мне так ясно представилось, как он приобнимает за талию графиню Хальт, а может, смотрит на нее и говорит какие-то ласковые слова, а то и вовсе целует так же, как целовал меня. И это видение вернуло меня на балкон ее светлости, потому что тоску сменило раздражение, даже злость. И, фыркнув, я спрыгнула на выложенный мозаикой пол и тряхнула головой, преисполнившись боевого настроя. Теперь моя тоска казалась мне блажью, от которой я быстро избавилась. Это принесло облегчение.

— Ваша милость, — голос графини Энкетт привлек мое внимание.

Ее сиятельство заглянула на балкон и поманила меня к себе. Я послушно приблизилась, ожидая, что мне скажет графиня, но она схватила меня за руку и потянула обратно в гостиную. Наше короткое, но стремительное путешествие закончилось подле ее светлости.

— Где вы пропадаете? — чуть раздраженно спросила герцогиня, но причина ее раздражения вскрылась быстро: — Говорите же теперь, — потребовала она у графини Энкетт, — раз мы все в сборе. Что вас так возбудило?

Ее сиятельство кивнула, а затем, прижав ладони к груди, приглушенно произнесла:

— Привезли Ришема. Я толком не поняла, что случилось, но, то ли был ранен на охоте, то ли у него началась лихорадка.

— А магистр Элькос? — с недоумением спросила я.

— Магистр вернулся еще вчера вечером, — ответила графиня. — Уж не знаю, почему государь отпустил его от себя, но о его возвращении никому не было известно. Я сама узнала от супруга. Граф Энкетт мне и рассказал о внезапной хвори герцога, и что его привезли в резиденцию, потому что вернулся маг.

— Всё это занимательно, конечно, — ответила ее светлость, — но в чем же причина вашего возбуждения, Айлид? Да еще и непременное желание позвать баронессу – поясните.

Я согласно кивнула. Мне тоже был непонятен лихорадочный блеск в глазах ее сиятельства, будто она знала нечто такое, от чего небо могло обрушиться на землю.

— А вот почему, — произнесла графиня и, выдержав паузу, закончила: — В бреду его светлость звал баронессу.

А после перевела торжествующий взгляд с герцогини на меня, словно вопрошая: «И каково вам это?». Ее светлость нахмурилась, я тоже. Что всё это значит, было совершенно непонятно, и чего ждать дальше – тоже. А еще мучила мысль, когда он начал бредить мною? Если при короле, то как тот воспринял услышанное?

— Совершенно не понимаю сего пассажа, но настораживает, — наконец, произнесла герцогиня, и я поддакнула:

— Полностью согласна, ваша светлость. Какая-то каверза?

— Только если для него самого, — отметила ее светлость. — Но мне все равно это не нравится. Шанриз, даже не вздумайте смотреть в его сторону.

— И в мыслях не было, — заверила я.

— Будем наблюдать, — подвела итог обсуждению новости моя покровительница.