Дорогой Аарон

Я ткнула его кулаком в плечо, в ответ из его горла вырвался стон. Он задвигался внутри меня.

— Эй, если ты сейчас накинешься на меня, то мне не быть прежним.

На его губах появилась болезненная улыбка, и он почти простонал:

— Я не в порядке. Я никогда не буду в порядке.

Я рассмеялась, и это только заставило его застонать еще сильнее.

Аарон откинул голову назад, выгибая верхнюю часть тела.

— Руби, — прошептал он, — подвинься, только подвинься немного, и я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. Я сделаю все, что ты захочешь, клянусь Богом… я могу умереть, если ты этого не сделаешь, — прохрипел он.

Что ж…

Ну раз он так говорит…

Я проглотила комок в горле, когда приподняла бедра всего на дюйм и опустилась обратно. Ладно, ладно. Затем я проделала это снова, вверх и вниз, принимая его каждый раз немного больше, чувствуя себя намного лучше, намного лучше после каждого движения. Я понятия не имела, правильно ли я это делаю, но я пыталась повторить увиденное в кино. Это не было похоже на ракетостроение. Переместив руки на его грудь, я начала вбирать в себя все, каждый дюйм его длины, пока не почувствовала, что он почти вышел.

Именно руки Аарона на моей талии, заставили меня начать двигаться еще интенсивнее. А потом случилось потрясающее и даже больше и лучше, чем просто потрясающее. С каждым касанием моего клитора об его лобковую кость потребность в оргазме становилась все более выраженной. И по тому, как дышал Аарон, он тоже был близко.

Я замерла, зависнув над ним, но он заставил меня продолжить двигать бедрами, и я кончила. Кончила с криком. А после со стоном рухнула ему на грудь, прижавшись щекой к его коже.

А потом Аарон застонал, его тело напряглось, каждый мускул, когда он внезапно вырвался из меня, горячее, липкое тепло покрыло мои бедра, когда он прижал меня к себе.

Через мгновение я отстранилась и посмотрела на него, дыша так тяжело, что не была уверена, что когда-нибудь смогу прийти в себя, и произнесла слова, которые он должен был знать, которые были в моем сердце. Единственный раз, когда я произнесла их вслух и одному человеку… и, возможно, это было доказательством, которое мне сейчас не нужно. Любовь к Аарону не была чем-то таким, что я могла просто держать в себе, она вырвалась наружу, растягивая каждый шов в моей душе и теле. Когда ты любишь кого-то, ты говоришь ему об этом. Другого выхода не было.

И я сказала ему свою величайшую правду, как будто это было чем-то, чем я гордилась и могла бы рассказать кому угодно… потому что я могла и хотела.

— Может, сейчас и неподходящее время, но мне все равно. Я люблю тебя, сталкер.

Я лежала, прижавшись щекой к теплой, влажной коже его груди, а он прошептал мне в ответ, когда другая рука опустилась на мою поясницу.

— Я тоже люблю тебя, Рубик Кубик. И ты это знаешь.

Глава 24

Мне было грустно.

Даже больше, чем грустно.

Мне было так грустно, что было такое ощущение, будто на губах у меня пепел. А сердце так ныло, что словами не передать.

Я никогда раньше по-настоящему не испытывала горя, но это было чертовски близко к нему. До сих пор мне везло, что никто из близких мне людей никогда не умирал, но это… я могла понять, как некоторые люди никогда не оправляются от этого. У меня было такое чувство, что я теряла его.

За последние полтора часа, с тех пор как мы покинули пляжный домик по пути в аэропорт, никто из нас не произнес ни слова. Он снова принес мне завтрак на рассвете, но на этот раз мы проснулись в его постели вместе. Мы вместе принимали душ, он мыл мне спину, целовал плечи и обнимал меня, пока мы были мокрые и скользкие. Я сидела на кухонном островке, пока он готовил, а потом мы вместе отправились на веранду, чтобы съесть вафли, которые он приготовил, с ягодами.

Мы оба знали, что был за день. Что означала поездка в аэропорт. Это означало — отпуск закончился. Наше время подошло к концу.

Это означало, что Аарону придется ехать обратно в Шривпорт, прощаться со своими близкими, а затем ехать до Кентукки, чтобы вернуться на свою базу.

Это означало, что я больше его… не увижу.

Каждая мысль, которая рикошетом так и металась у меня в голове, как реальность стала настолько осязаемой, что ее можно было резать ножом, была сосредоточена на том факте, что я понятия не имела, когда в следующий раз увижу его или буду рядом с ним.

И честно говоря, я все это время сдерживала слезы. Это казалось несправедливым. Мне казалось несправедливым, что теперь, когда он мой, я должна его отпустить. Я должна была вернуться домой. Впервые за целую вечность это меня совершенно не радовало.

— Ты уже зарегистрировалась на рейс? — донесся откуда-то издалека голос Аарона. Мы выехали позже, чем следовало, но я слишком сильно переживала из-за того, что вот-вот произойдет.

Я с трудом сглотнула, борясь с грустью, которая, казалось, могла раздавить мои легкие.

— Нет, — пробормотала я, когда мы проезжали мимо указателя на аэропорт.

Оказывается, это не игра моего воображения, Аарон сбросил скорость.

— Руби…

Я не хотела смотреть на него.