Дороги вглубь

Батя внимательно посмотрел на Цесарского и, ничего не сказав, тронулся дальше.

Возвратившись домой, Модест Никандрович принялся шагать по своему кабинету из угла в угол, что он обычно делал, когда был расстроен.

Однако это продолжалось недолго. Цесарский уселся в любимое мягкое кресло и облегченно вздохнул, словно с сердца только что спала большая гнетущая тяжесть.

Дело в том, что инженер принял твердое и непоколебимое решение, простое и благородное. Завтра рано утром он явится к директору и попросит разрешения провести испытание под землей вместо Крымова.

Вечером, зайдя в кабинет директора, Батя застал своего друга в приподнятом настроении.

- Что с тобой, Костя? - удивился он.

- Ничего! А что?

- Чему ты так радуешься, немного странно. У Крымова завтра испытание. Вдруг что-либо случится?

- Ничего с ним не случится. Будь спокоен...

- Вот как?! Ты в этом уверен?

Вошла Нина Леонтьевна и доложила, что директора хочет видеть механик Уточкин. Через несколько минут Костя стоял возле стола.

- Я прошу разрешить мне вместо Крымова провести испытание подземной машины, - твердо проговорил он. - Я считаю, что Крымову не следует рисковать... Конечно, там ничего такого не случится, но все-таки спокойнее, если испытание буду проводить я.

- Для кого спокойнее? - осведомился Гремякин, хитро улыбаясь.

- Для вас... для всех, - уже растерянно сказал Костя.

- Насчет всех не знаю, а что касается меня, то волноваться буду одинаково и за вас и за Крымова.

- Мне удобнее.

- Почему удобнее?

Костя сбился и смотрел то на директора, то на Батю умоляющим взглядом.

- Так разрешите?

- Нет, товарищ Уточкин. Больше никаких разговоров не может быть. Есть у вас еще вопросы?

- Вопросов больше нет, - пробормотал Костя и, постояв немного в нерешительности, простился и вышел.

Не успела захлопнуться дверь, как в кабинет снова вошла Нина Леонтьевна и сказала, что механик Горшков пришел по какому-то весьма срочному делу.

- Что же это получается? - как всегда строго заговорил Пантелеймон Евсеевич. - Не дело, товарищи... Инженеров, особенно таких, как Крымов, беречь надо! Застрянет под землей... мало ли что? Вслепую идти хочет! Зачем же вы разрешаете? Я бы не разрешил...

- А что бы вы сделали? - заинтересовался директор.

- Вызвал бы человека менее ценного, например меня, и сказал бы ему: "Вот какое дело, товарищ Горшков. Испытание очень ответственное и в то же время весьма опасное. Не согласишься ли ты провести его?" А я бы ответил: "Пожалуйста, товарищ директор! Почему бы не провести испытание, раз нужно!"

- Не выйдет, - добродушно улыбаясь, проговорил Гремякин.

- А может быть, разрешите?

- Не разрешу.

Горшков удалился, насупившись и бормоча по пути:

- Непорядок... Не дело...

Батя собрался было продолжить прерванный разговор, как в кабинет вошел начальник конструкторского бюро по проектированию буровых машин инженер Трубнин.

- Константин Григорьевич! - начал он, усаживаясь в кресло и одновременно протирая носовым платком роговые очки. - Может быть, мне и не следовало вмешиваться не в свое дело, но все же, представьте себе, я решился.

- Слушаю вас.

- Правильно ли мы поступим, если допустим Крымова к завтрашнему испытанию машины? Человек он слишком горячий, увлекающийся, в силу этих обстоятельств может возникнуть какое-либо осложнение. Мне кажется, испытание должен проводить не Крымов, а человек более спокойный, не такой пылкий.

- Кого же вы предлагаете? - полюбопытствовал Батя.

- Если Константин Григорьевич не будет ничего иметь против, то испытание проведу я, - спокойно ответил Трубнин, надев, наконец, очки.

- Что? - переспросил Гремякин.

- Целесообразнее всего испытание поручить провести мне, - сухо повторил Трубнин. - Уверяю вас, все будет в порядке! - добавил он через некоторое время твердо и настойчиво.

- К сожалению, Петр Антонович, это невозможно.

И директор принялся объяснять. Начальник конструкторского бюро завтра ни в коем случае не должен отлучаться из института: ожидают представителя из центра, еще имеется десяток причин. Одним словом, он очень благодарен Петру Антоновичу, но, к сожалению, воспользоваться его предложением не может.

- Как тебе это нравится? - воскликнул директор, обращаясь к Бате, когда Трубнин вышел из кабинета.

- Должен признаться, очень нравится. А тебе?

Гремякин хотел что-то ответить, но не успел: в кабинет снова вошла Нина Леонтьевна. Она сообщила, что директора желают видеть еще несколько сотрудников института.

- Понятно... - директор рассмеялся. - Зовите первого.

В дверях появился комсомолец, техник-монтажер.

- Подземную лодку хотите испытать? - весело спросил Константин Григорьевич.

- А вы откуда знаете? - удивился тот.

- По вас видно. Спасибо, товарищ. К сожалению, вашу просьбу удовлетворить не могу. Другие вопросы есть?

- Нет... - смущенно пробормотал техник.

Директор порывисто поднялся из-за стола и вышел в приемную.

- Все тут насчет испытания лодки? Признавайтесь, товарищи! - проговорил он.

Несколько человек, сидевших на диване, при его появлении быстро поднялись со своих мест. Однако никто ничего не ответил.