Дороги, где нет бензоколонок (СИ)

А тетя Лена, напротив, была всегда оживлена и говорлива. Она много шутила и развлекала нас разными байками из внешнего мира. Но не надо думать, что она излучала доброту и мы, несчастные детки, всей душой к ней потянулись. Я очень быстро раскусила гнусную натуру этой дамы. Это было просто, нужно было лишь задуматься о том, что заставляет эту милую, якобы, женщину, трудиться на благо Сержа в этом ужасном заведении и все становилось на свои места. Жадность и деньги. Да, бывают такие женщины, которые, будучи по природе своей веселыми и располагающими, ради денег способны на все. У них в голове работает мощный оправдательный аппарат. Они уверены, что правы на сто процентов. Например, тетя Лена одна растила сына, и ей нужны были деньги, чтобы он смог поступить в институт. Нужны были деньги на то, чтобы одевать его и хорошо кормить. Она сама говорила об этом. Она ОПРАВДЫВАЛА себя этим. Чего стоила кучка пленников, если на кон было поставлено материальное благополучие ее собственного отпрыска! Я несколько раз читала про подобных дам, поэтому мне не составило труда разгадать простую бесхитростную душу нашей тети Лены. Мы часто обсуждали ее с моими друзьями. Мы вообще много чего обсуждали, пытаясь докопаться до истины. Нам были интересны люди и пути, по которым следовали их мысли. Почему кто-то поступал так, а не иначе. Книги и телевизор давали много, но реальные люди были в стократ интересней. А поскольку доступ к реальным людям у нас был очень небольшой, приходилось присматриваться к тем, кто попадал в поле зрения. Тетя Лена была изучена и разложена по полочкам от и до. Так истрепана, что в конце концов стала нам просто не интересна. Поначалу мы много говорили с ней. Расспрашивали о ее жизни, молодости, сыне. Она охотно рассказывала, она вообще была любительница поболтать. Когда мы взяли от нее все, что могли взять, она перестала для нас существовать как живой объект. В первое время она очень обижалась, и совершенно не могла понять, почему мы внезапно перестали говорить с ней, и даже взглядом не задерживались на ее личности. Мы перестали слушать ее и выполнять ее просьбы. Просто приходили, ели, болтая между собой, и уходили. Она пожаловалась Сержу, но тот ничем не мог ей помочь. Мы вели себя хорошо, и совершенно не были обязаны общаться с персоналом. На всякий случай, я все-таки объяснила ему, что разговаривать с табуреткой или шкафом для посуды нам совершенно не приходит в голову. И если Сержу непременно нужно, чтобы мы разговаривали с тетей Леной, то пусть он назовет десять различий, которые есть между тетей Леной и вышеупомянутыми предметами. Серж рассмеялся, и сказал, что все понял. К тому времени Серж уже почти был у меня на крючке. К тому времени я уже научилась немного разбираться в людях. Когда от чего-то зависит твоя жизнь, ты схватываешь это налету. Моя жизнь зависела от того, насколько я знаю людей.

Но я отвлеклась и совершенно утратила нить повествования. Нужно снова вернуться к началу.

После того как нас привезли в этот дом, месяца три нас никто не трогал. Мы просто жили взаперти, под присмотром Ларисы Павловны, тети Лены или просто под замком. Мы думали, что это просто очередной интернат. Немного странный и без школьных занятий. Но мало ли какие бывают на свете интернаты! С нами жили еще три девушки семнадцати лет. Мы сторонились их, потому что девушки вели себя довольно агрессивно. Временами они были подавлены, временами кажется, плакали. А иногда начинали ругаться между собой, пару раз даже подрались!. Я просто кожей ощущала исходящие от них волны… боли? отчаяния? Чего-то очень плохого. Мне казалось, что если мы попытаемся сблизиться с ними, то непременно заразимся этой безнадежной тоской. Руслан и Вика, должно быть, тоже чувствовали это. Потому мы старались держаться вместе, подальше от этих девушек. Девушки не всегда были в наших комнатах. Часто, иногда даже по два раза в день, одну или всех троих уводили куда-то. Возвращались они через несколько часов, шушукались в углу, ругались и плакали. Все это было очень странно. И загадочно. Как-то раз девушку Лилю Лариса Павловна увела ранним утром, когда все спали. Все, кроме меня, потому что я с моим чутким слухом сразу же проснулась. Лариса Павловна тихо сказала Лиле что-то типа "это особенный клиент, тот, что был на праздники". Лиля отшатнулась от нее, и стала умолять не брать ее. В ответ Лариса Павловна отвесила ей тяжелую пощечину. Лиля беззвучно заплакала и принялась одеваться. Через пару минут они ушли. Я уже не могла заснуть. Мне было не по себе. В детском доме нас никогда не били. Наказывали по-всякому. Запирали в кладовке или лишали обеда, но не били. Даже если мы делали что-то очень плохое. Я, например, случайно разбила однажды целый поднос чашек! И что же? Меня всего лишь заставили денек поголодать. А что сделала Лиля? Она просто испуганно попросила оставить ее здесь и не вести никуда. Лариса Павловна даже не попыталась уговорить ее, если это было так важно. Она просто ударила!