Дорогами Пророчества

— «Зачем-зачем»?! Затем, — прожевав, веско изрек парень и принялся чистить следующую свеколку. — Умный потому что бургомистр в Хмеле. Разве трудно ему раз в год девицу заезжую астахе отжалеть? Зато городской казне — сплошная выгода. Барон Лешеро вон с позапрошлой осени податей в глаза не видел: астаха уже троих сборщиков у него сожрал (вместе с охраной), а бургомистр только руками разводит. Да и святая инквизиция, после того как два отца-дознавателя без вести пропали, тоже в эти места заезжать опасается — мало ли...

— Ты-то здесь при чем? Это дело Гильдии. — Я нахально выхватила из-под ножа еще кусок.

Верьян на мгновение напрягся, даже привстал, но потом тряхнул головой (только зашептались между собой связанные в хвост масляно поблескивающие на свету косички) и снова растекся по ступенькам, продолжая беседу.

— Вот она и занялась. За баронские деньги, разумеется. — Он не стал мелочиться и отбирать свеклу, а ограничился неодобрительным хмыканьем. — Да только эта сволочь чешуйчатая магов за пару миль чует, не подпускает. Вот и наняли охотника за головами.

— Охотник за головами — это ты?

— Я, — подтвердил парень.

— А тебе что, все равно, чья голова?

— Угадала. — Так как пальцы были перемазаны в свекольном соке, он почесал свой длинный нос о рукав. — Лишь бы платили соразмерно голове, а чья она — дело десятое.

Наткнувшись на мой суровый взгляд, Верьян ухмыльнулся, но все же вытер ладони и нож не о мой плащ, а о собственные штаны, с усилием засунул лезвие обратно в подошву и надел сапог. Притопнул пару раз, проверяя, надежно ли упрятан нож, и лишь затем неторопливо поднялся.

Вот теперь все стало на свои места, плотно войдя в пазы и перекрыв зазоры в моем понимании происходящего. И эти странноватые переглядывания самых уважаемых людей Хмела, и подозрительная покладистость градоправителя, и потворство желаниям чужого мальчишки — все происходило по одной-единственной причине. Меня приняли за очередного охотника за головами, который подсуетился и прибыл в город сразу с наживкой. Да и в подвал посадили исключительно для того, чтобы потянуть время.

Это означало, что, согласно планам бургомистра, как оказалось человека неглупого, и предусмотрительного, мне не суждено пережить сегодняшнее утро. Скорей всего, нового охотника тоже поджидал кубок с отравленным вином. На дорожку...

— Ну что, пошли.

Я в оторопи уставилась на сокамерника:

— Куда?

— Как куда? К астахе. — Верьян задумчиво посмотрел поверх моей головы на дверь — Заказ сам себя не выполнит.

«Золотые слова». Да уж. Чувствую, они мне дорого обойдутся.

ГЛАВА 11

Солнце чаровника-месяца[11] с жарким любопытством заглядывает в класс через распахнутое настежь окно. Очень жаль, что примеру светила не следует ветер, мчащийся куда угодно, лишь бы не залетать в душное помещение, где стервенеют от жары и скуки тринадцать рослых девиц.

— Ску-у-учно мне. — Разомлевшую тишину класса помимо жужжания мух нарушает протяжный капризный голосок Кенары.

— А мне весело! — вскидывается Ранель, откровенно недолюбливающая эту красивую светловолосую алонию, изнеженную дочь Тении. — Прям помру сейчас от веселья!

Тенийка наигранно-радостно распахивает и без того большие темно-синие, почти фиолетовые, глазищи.

— Правда? Неужели мое счастье так близко?

— Не дождешься! — цедит сквозь зубы закипающая сальгрийка, отмахиваясь от моих предупредительных тычков в бок.

Нашей Ранели, чтобы завестись, много не надо — в помещении раздается единодушно-обреченный вздох.

Сеш подскакивает с места.

— Сестры! Давайте помолимся! — фанатично взывает она.

Хор обреченных вздохов звучит на бис.

— Давай лучше ты сядешь и заткнешься, а? — лениво бросает Голла, даже не поднимая лежащую на парте голову.

Сеш оскорбленно поджимает губы и, бормоча «Единый вас покарает, еретички!», усаживается на место.