И здесь он нашёл старую, почти истлевшую палатку, но в ней не было ничего, кроме помятой алюминиевой посуды, закопчённого котелка и дырявого спального мешка, почти истлевшего. Кто-то поднимался сюда безумно давно. Может, до Войны. А может, вскоре после её начала.
А потом что? Спустился вниз по той же тропинке? Нашёл склон покруче и сбросился?
Не узнать. Ни знака, ни послания.
Увиденное показалось ему символичным. Вот так и в обществе людей. В больших городах и империях. Многие хотят, но мало кто забирается на вершину. Расталкивают других, калечат и уродуют себя. И в итоге кто-то один добирается. Но становится иссушенным, сгоревшим изнутри. И даже не надо молнии. Сам сгинет на своей вершине.
Воздух здесь странный: вроде дышалось легко, но он будто не насыщал полностью. Хотя был свежий, приятный на вкус. Поэтому Сашка через полчаса начал спуск. Но на душе стало хорошо-хорошо, будто восполнился какой-то резерв, потраченный за время жизни среди чужих людей, когда ни на минуту нельзя уединиться. Хорошо!
Успел полюбоваться видом горизонта с высоты. Оно того стоило. Ему даже показалось, что разглядел: тут – Европа, а тут – Азия. Одно другого не лучше, но иное. Саша попытался зарисовать пейзаж, но ничего не получилось. Руки замёрзли. После такого небольшого отдыха для души можно снова возвращаться к делам. Но он чувствовал, что его передышка заканчивается.
«Эти горы были здесь миллионы лет и ещё долго будут, когда тебя не станет. У них есть вечность. А ты человек, и у тебя мало времени. Тебе нужно идти».
Он пошёл вниз вдоль каменистой осыпи. Здесь, будто каменная река, спускалась со склона настоящая дорога из мелких и средних валунов, идущая в долину. Саша не был силён в геологии и не знал, как называется такое образование. Возможно, эта «река» действительно текла. По сантиметру в год. Тысячи, сотни тысяч лет. Вот и напоминание о времени, о Вселенной и человеческой жизни.
Глава 5
Великая степь
Так получилось, что из Орловки Саша выехал только в конце июня.
Два месяца истекли, и его вроде бы должны были отпустить с миром. Но пришлось ждать, когда соберётся «караван». Именно в кавычках, потому что Саша подозревал, что тот будет очень небольшой.
Его уговаривали остаться до уборочной – но он стоял на своём.
Отъезд откладывался – то из-за погоды, то из-за похорон или свадеб дальних родичей, то из-за болезни скотины, то из-за плохих предзнаменований. Но наконец причины закончились. А может, просто время пришло. Был уже почти июль – жаркие дни то и дело сменяли грозы и ливни.
Иногда после выпадения осадков листья и трава желтели – не везде, а пятнами. Это считалось дурным знаком, и в дождь они старались быть под крышей.
– Слушай, – в один из таких дождливых вечеров незадолго до расставания сказала Лена. – На хрен тебе эта Уфа? Отец говорит, там опасно. Головы кому-то отрезали недавно. Разбойники шалят. Оставайся.
Саша молчал. Хотя про головы слышал. Но он не хотел с ней спорить.
– Опять язык проглотил? И то, что я прошу, тебе не важно? Ну, как знаешь, – по лицу женщины нельзя было понять, обижается она или нет, – Тогда лучше возвращайся домой. К себе. Рано или поздно пойдёт и на восток караванчик. Отец говорит, есть люди, которым интересно через Пояс тронуться. Не в этом году, так в следующем рискнут. Может, даже не из телег, а из нормальных крытых грузовиков. И забросят тебя в твой долбаный Курган. А пока живи тут. Только ко мне не прикасайся больше.
Он пытался прочитать выражение её лица, но так и не смог. Она сердилась на него? Но почему? Ведь не любила, сама же всегда говорила, что чувства – только в сказках бывают. И вряд ли нуждалась в нём, как в единственном мужчине, с которым собирается прожить всю жизнь.
Да, молодой бродяга мог казаться ей милым, хоть и странным. Да, она понимала, что дочку «предателя»
Но она явно переживала за Сашу. Это слегка грело. Как компресс, приложенный к больному месту. С другой стороны… переживала она не так сильно, чтобы долго расстраиваться, если с ним что-то случится. И это тоже хорошо.
Парень ощущал себя немного скотиной, но решение принял давно. Нет, домой он не хотел. Исключено. Понимал, что, если каким-то чудом доберётся до Сибири, то мало кого там встретит. Ну, допустим, несколько человек из отряда «Йети» выжили и добрались. Может, даже Пустырник будет среди уцелевших, хоть это и маловероятно. И что?
Увидит он дядю Гошу и свою мачеху… и всё! Больше родственников у него там нет. Да и друзей, в общем-то, тоже, если честным быть. Дело он провалил. И то, что оно было невыполнимое, ничего не меняет.