Дорога мстителя

Вроде они были даже милые… когда спали. Как игрушки. Или зверюшки. Но он пока явно не готов к тому, чтобы самому обзавестись такими «цветами жизни». Как ни постыдно признавать свою слабость, но это потруднее, чем с Ордой воевать.

Жена – можно же называть её так? – постоянно в трудах и заботах. Огород, дом, живность, мелкие… Саша ни разу не видел, чтобы Лена просто посидела. Если садилась – то с вязанием в руках. И сама крутится по хозяйству, и мужу не даёт расслабиться. Но хотя бы не пилит.

А хозяйство… это не та работа, которую можно выполнить. Она не заканчивается и не освобождает тебя все двадцать четыре часа в сутки. Потому что, даже когда ты спишь, она есть, она копится. Это та самая энтропия, о которой дед рассуждал.

– Ты что, дурачок? – говорила Лена. – Козу надо доить, огород копать, у мелкого опять живот болит, забор вон заваливается, крыша курятника протекает, яму надо чистить, мыло варить, какие чувства? Ты книжек перечитал, Санька. Постель есть… когда силы остаются… Чтобы не тронуться. А чувства… это выдумки. Ты ещё расскажи про принцесс и драконов. Была у меня в детстве книжка, очень я любила картинки в ней рассматривать. Представляла, что вырасту, стану принцессой, и приедет за мной принц… А приехал Кеша… Какие тёмные, блин, повелители? Какие нафиг мутанты и бандиты? Тут и без них зашиваешься. Стирка, уборка, пелёнки. Раньше, наверное, было проще. Электричество, стиралки, «полифабрикаты» какие-то. Памперсы. Из чего их делали-то, не знаешь?

Он пожимал плечами. Вроде из полимеров каких-то хитрых. Да уж, эта технология посложнее ядерного реактора, и не менее важная. Жаль, что утеряна.

Хорошо ещё, что ребёнка у них не случилось. Они были осторожны, хотя и не очень. Может, Лена их не могла больше иметь… Потому что её соседки рожали по пять-шесть, как конвейер. Стоило им подумать о ребёнке, как он появлялся.

Про то, что какие-то проблемы по этой части могут быть и у него, Младший даже не задумывался.

Но решил, что ушёл бы всё равно, разве что чувство вины было бы сильнее. Потому что никому ничего не обещал, и потому что у него важная-важная цель.

Вернее, это он всё ещё так считал – что оставил Заринск и продолжил путь один не просто так. Что у него – миссия. Что он – мститель, хоть и не в маске, а в противогазе или респираторе. Дурачок.

Потом не раз и не два он подумает, что Цель была удобным оправданием.

Елену обвинять не в чем. Она пыталась его привязать к себе, как умела. Ей требовалась пара мужских рук в хозяйстве. Саша уже научился простому правилу – всегда предполагать наличие у людей корыстных мотивов. Но здесь эксплуатация была довольно безобидной. А «корысть» – общей. Это было лучшее, что он пока видел, после того, как его жизнь сломалась.

Много позже, в других краях, лёжа на жёсткой многоярусной койке, Александр будет вспоминать эти дни, слушая пьяный бред товарищей по казарме. Те раздобыли спирт и теперь просвещали какого-то новичка, совсем зелёного парня. В месте, где женщины недоступны по определению, мужчины все равно базарили о бабах.

Саше эти уроки уже были не нужны. И он думал о другом. О своих планах и их реализации. Он тогда был как никогда близок к цели. К человеку, которого называют Уполномоченный.

«Мужику хватает увидеть что-то похожее на самку, чтобы захотеть. Если он нормальный мужик, мля, а не чмо. А вот завести среднюю бабу сложнее, чем реактор ледокола Страшнознамённого Северного Флота, пацан», – гнусавил голос рядом. Мешая Младшему обдумывать план.

«Ещё поди, добейся этого. Тут, салага, мастером надо быть! А в основном девки просто притворяются. Да так качественно, что мужики проживают жизню в блаженном неведении. Считая, что доставляют своим женщинам невиданное блаженство за секунды и без усилий».

Слова, может, были чуть попроще, но смысл такой. Ему оставалось радоваться, что с этой фигнёй старшие лезут не к нему.

«Есть, конечно, такие, – продолжал вещать казарменный мудрец, – которые разогреваются быстро и хотят часто. Но это – как приз в лотерею. Это, типа, мутация, как лишняя голова. И такие бабы только всяким альфа-вожакам достаются, салага».

Так вот, Лена была не из таких. Хотя она старательно притворялась, что ей приятно не только в душевном смысле. А Младший пытался внушить себе, что любит не только в физическом. Но, конечно, никаким вздохам не верил. Это и есть взросление. Конец детства. С этого момента надо было считать себя не мальчиком, а мужчиной. И не важно, что в голове ничего не изменилось.

Любила ли она его? Смотря что понимать под словом «любовь».