Дорога мстителя

В народе эта сермяга так и звалась «куртец». Шили их из того, что под руку подвернётся. Остатки джинсовой ткани, куски кожи, рукава от драпового пальто, связанные из грубой шерсти детали… Нарочито грубые швы, шнуровка из жил, деревянные пуговицы… Сумасшедший пэчворк… Чем брутальнее, тем лучше. Чистой воды одежда дикарей, дичь дикарская. Тот, кто это придумал, имел воображение и чувство юмора. И ведь прижилась мода на болотах. Носят кур-тец ради форсу, а не из-за практичности, хотя они и очень прочные, и неубиваемые. Ну, протрётся рукав на локте, или карман оторвётся – любая баба может за пять минут всё исправить. Иголка с ниткой, кусок любой ткани на заплатку – и «вуаля». И чем заплаток больше, тем куртец круче.

Саша снял форменную куртку – всё ещё слишком хорошую, способную привлечь внимание, с нарукавными знаками различия. Швырнул на землю. Переоделся в «гражданское». Хотя точнее сказать – дикарское. Но это лучше, чем брать одежду у мёртвых.

Конечно, обувь бы поплоше, в идеале – самодельную с подошвой из покрышки. Ещё можно вместо куртеца – довоенную фуфайку или старую рабочую спецовку. Но задачи выглядеть бомжом он не ставил.

Он только надеялся, что теперь его хотя бы издалека можно принять за местного.

Оставил офигевшего мальца стоять над гвардейской курткой. Пусть забирает, или сжигает, или топит в болоте – Саше она больше не понадобится.

Когда удалился метров на сто, до ушей донесся громкий резкий звук свистка. Долбаный паршивец!

Мальчишка-шпион-разведчик исчез. Возле пожарной машины пусто. Но куртку забрал, стервец, в качестве трофея. Может, скажет, что убил наёмника? Тоже могут засчитать за инициацию.

* * *

Одетый как дикарь, Саша понёсся по трассе.

«Вот и зачем надо было это делать? Всё равно не смогу убедительно выдать себя за одного из них».

Куртец был неудобен, топорщился, с непривычки казался слишком тяжёлым, сковывал движения рук. Карманы никуда не годились, застёжки тоже.

Наконец, Саша перешёл на шаг. Было тихо, никакой стрельбы и посторонних звуков с севера до него не долетало. Уже ясно, что посёлок взят, а наёмники все вырезаны.

Туда им и дорога.

Идти стало труднее. Шоссе было почти сплошь покрыто наносами. Пару раз он чуть не провалился в колдобину, полную жидкой грязи. А может, это была рытвина или ухаб… Ох уж эти древние! Сколько разных слов напридумывали, когда можно просто сказать – яма! Саша выломал палку, чтобы проверять подозрительные места.

Зазевавшись, он чуть не споткнулся обо что-то, сначала показавшееся бревном. У бревна были руки и ноги. Саша подумал, что это мёртвый оборвыш или наёмник, но нет, труп совсем старый. Мумифицированный. Возможно, болото решило вытолкнуть того, кто утонул давным-давно. А может, был смыт ещё Волной. Но особый микроклимат сохранил его, не дав превратиться в торф.

Заболоченный участок всё не заканчивался. От этого марша Молчун выдохся так, будто пробежал марафонскую дистанцию. Участки твёрдой земли иногда выглядели как тропинки, а иногда как островки, и приходилось прыгать по ним, как лягушка.

«Куда-то я не туда забрёл».

Автомат стал казаться чугунным. Хорошо, что больше у него ничего не было. Надо сбавить темп, ясно уже, что за ним не гонятся.

Хотя несколько раз Молчуну казалось, что его вот-вот настигнут, и он поворачивался, чтобы принять бой. Но каждый раз оказывалось, что ему почудилось, и никого за спиной нет.

Он потерял счёт времени. Всё, о чём думал, – это быстрее оказаться подальше от страшных мест. Проблема одна – все места тут, к северу от Питера, одинаково страшные.

Ему оставалось надеяться, что собак оборвыши обычно съедают, а не посылают в погоню.

Внезапно впереди дорогу перерезал клин ярко-зелёной травы.

Подойдя ближе, Саша понял, что это – вода, покрытая сплошным ковром из ряски.

Вот поэтому командир и выбрал другое шоссе. И оборвыши явно это место обошли какими-то только им известными лягушачьими тропами.

Саша вспомнил карту. Впереди – иловые площадки станции очистки воды! Бывших канализационных стоков. Должно быть, для всего огромного города или хотя бы его большой части. Теперь это было обычное гигантское болото. Всё, что могло перегнить, уже перегнило, но запах стоял тот ещё. Теперь – из-за разложения простых растительных остатков.

Он решил взять немного к западу, чтобы обойти это место. Не выпуская из рук палки и внимательно глядя под ноги, Саша начал удаляться от бывшей водоочистной станции, где осталось несколько бетонных коробок и торчащие прямо из болота насквозь ржавые трубы. А огромная лужа расползлась далеко и не думала высыхать. Даже половины века оказалось для этого мало.

Когда первые лучи солнца окрасили всё вокруг в пастельные тона, он заметил впереди очертания чего-то огромного, как Великая Китайская стена. Сооружение протянулось почти параллельно побережью с севера на юг.

Эстакада! Западный Скоростной Диаметр.