Дорога к вулканам

Светло-жёлтое солнышко легкомысленно играло в прятки – то показывалось на минуту другую, то вновь пряталось в белых кучевых облаках, неторопливо плывущих на юго-восток. Показывалось и пряталось. Утренний ветерок был тих и нежен. Температура окружающего воздуха находилась на уровне плюс двадцати двух-трёх градусов. Нормальная походная погода, короче говоря. Практически идеальная…

Путники шли по чёрной базальтовой россыпи, причём, Клык пристроился рядом с Михасем – чуть правее и сзади.

– Что за дела, на? – занервничал водитель вездехода. – Что тебе, пёс, на, надо от меня? Плетёшься, как приклеенный…

– Тяф, – якобы засмущался хаски, – мол: – «Ничего, дяденька, не надо. Честное и благородное слово. Я так просто, без всякой задней мысли. Типа – гуляю и свежим воздухом дышу…».

– Ага, ничего не надо, на. Как же… Я, что же, на, в собаках совсем ничего не понимаю? В чём-то меня подозреваешь, хвостатый? За татя и проходимца, на, держишь? Обидно, на… Брут, скажи ему.

– Что сказать-то?

– То, что с гадкими выводами, на, никогда торопиться не надо. И хозяина своего позорить не гоже, на, таким приставучим поведением, на…

– Клык, всё понял? Проникся?

– Гав-в, – неохотно отбегая в сторону, заявил пёс, мол: – «Ну, вас всех. Охламоны. Сами разбирайтесь, не маленькие. Не очень-то и хотелось…».

Несколько минут они шагали молча. Тим благоразумно выжидал, а Михась обиженно дулся. Но потом он постепенно оттаял и, будучи от природы записным болтуном, принялся активно рассуждать на самые различные темы.

Пара наводящих вопросов, и монолог паланца (пусть и «половинчатого»), тут же развернулся в нужную сторону. То бишь, Михаил Михайлович Угрюмов подробно – за пять-шесть минут – изложил свою нехитрую автобиографию.

Родился он в маленьком паланском посёлке, расположенном недалеко от русской деревни Лесная. Мать – чистокровная паланка. Папаша – русский, родом из Ключей, трудился разнорабочим в геологической партии. Вспыхнула любовь, в результате которой и родился Михась. После этого родители, как и полагается, скрепили свои отношения законным браком, но жить вместе у них не получилось. Ну, никак. Не задалось и не срослось. Разные люди. Матушка, прожив в Ключах две недели, ужасно затосковала и попросилась домой. Да и отец в паланском поселении чувствовал себя чужим. Так и жили – по разные стороны камчатского Срединного хребта, встречаясь не чаще двух раз за год, что, впрочем, не помешало им завести ещё двух дочек – Катьку и Машеньку… До шестнадцати лет Михась жил с матерью, среди паланцев. А потом, получив паспорт, переселился в Ключи, к отцу. Закончил восемь классов, выучился на шофёра, отслужил в армии, вернулся, женился на «половинчатой» чукчанке, детишками обзавёлся, прибился к геологам…

– Нормальная такая история, – одобрил Тим. – Правильная и настоящая. Точка… Слушай, Миня, а ты, наверное, и на паланском Капище бывал? Ну, на том, что расположено рядом с истоками реки Озёрной?

– Бывал, конечно. Раз пять-шесть, на.

– Говорят, что по нынешней весне его кто-то разорил?

– Как это – разорил? – непонимающе заморгал короткими ресницами Михась. – Кого и чего, на, разорил?

– Капище ваше паланское, древнее. Мол, спилил Главного идола, привязал его к снегоходу, да и утащил в неизвестном направлении.

– Кто, на, говорит? Кто спилил, на?

– Говорят… э-э-э, всякие журналисты в Петропавловске. А кто спилил – до сих пор точно неизвестно.

– Фу-у-у! Отлегло… Журналисты, говоришь, на? Значит, слухи. А я уже, на, чуть не расстроился… Хотя…

– Продолжай, продолжай, – подбодрил Тим. – Сомневаешься?

– Как тебе сказать, на.… Но лучше бы, на, лично убедиться, что всё в порядке. Чтобы кошки бездомные не скреблись на Душе, на.

– А это сложно? Ну, в смысле, убедиться?

– Километров восемьдесят пять отсюда, на. Но всё, на, по горам и скалам. Без вездехода, на. На своих двоих. Трое суток туда. Столько же обратно, на. Если погода, на, конечно, не подгадит… Не, Саныч-начальник, на, столько отгулов мне не даст. Горячая пора нынче. Дорогу надо строить, на. Срочно. Пока дождливая осень, на, не наступила.

– А на один рабочий день отпустит?

– На один, на, отпустит, – подтвердил Угрюмов. – А зачем, на?

– Затем. Я подлечу, заранее известив по мобильнику, на мотогидроплане. Приводнюсь на плёсе Озёрной. Или же Безымянной. Тебя подхвачу. Слетаем по-быстрому к Срединному хребту. Взглянем на ваше Капище… Договорились?

– Замётано, на…

Они вышли на ближайший водораздел, за которым простиралась тёмно-бежевая каменистая равнина, упиравшаяся в плотную и высокую сочно-зелёную стену.

– Заливной камчатский луг? – со знанием дела предположил Тим.

– Это точно, на, луг. Пойма реки Белочки, на, притока Безымянной. А за ней – топкое болото, которое мы, на, и обходили. Только краешком луг зацепим. Не переживай, инспектор, на… Что такое?

– Подожди, спреем попрыскаюсь.

– Ну-ну, прыскайся, на… Готов? Шагаем, на, дальше?

– Подожди. А что это за чёрные и бурые пятна слегка подрагивают возле травяной стены?

– Мишки косолапые, на, понятное дело. Всякие сладкие корни выкапывают из земли и хавают, на.