Дорога к мечте

Она преодолела ещё сто метров до ворот, где ей предстояло свернуть, и, став боком к пройденному пути, поддалась импульсу обернуться на удаляющийся тёмный силуэт. Неожиданно, она снова встретилась с ним взглядом. Он обернулся, проявив к ней вдруг возросшую заинтересованность, пожелав узнать, куда она направляется. Они попали в унисон, на поводу у взаимной искры, или — мановения свыше, и обрели синхронность движений. Это тронуло их обоих мимолетной улыбкой торжества и горящими глазами.

Столь воодушевляющие прибытия в офис как рукой снимали с неё остатки утренней сонливости, но кружащаяся от эйфории голова, сложно соотносилась с продуктивным ладом. Засаживаясь за стол, и выполняя машинальные обязанности, под любимую музыку, она размышляла и дивилась тому, насколько эта музыка перекликалась с ним, с его жестами, движениями, с тем мироощущением в купе, что он привносил в мир своим присутствующим естеством.

«Интересно, нравится ли ему та же музыка?», «Чем он занимается? Чем живёт?» — витала она в облаках, постукивая ножкой в такт ритмичному напеву. Но подобные вопросы, возникающие непроизвольно в уме, по правде говоря, мало волновали её. Что её впрямь волновало, так это его облик, его уверенная манера, и томная романтичность.

Порой, она фантазировала, как завяжет с ним разговор, спокойно и с улыбкой, выказывая осведомлённость о его привлекательности. Или, как он первый заговорит, а она ответит нечто умное и философское, что не приведёт нить их разговора ни к чему конкретному. Но и эти мысли поднимались куда-то вверх, улетали за неважностью, и она просто окутывалась в сопричастность прекрасной загадке и тайне, являющейся ей с чёрными кудрями во плоти. Она окутывалась в романтические грёзы словно в розовое облако, и ее истинного внимания не заслуживало ничто вокруг.

Но хотела ли она конкретизировать свои мечты, оформив их в реальные отношения с реальным человеком? Вряд ли она помышляла что-либо менять в сложившемся положении вещей, ведь его притягательность для неё состояла как раз в его нереальности. Повстречав неземного ангела, не задумаешься навязать ему дружбу, или расспросить о небесных делах. Скорее, ты с благодарностью удостоишься соприкосновения с его светом, насладишься блаженством, безмыслием и отрешённостью от всего земного, ниспосланными им. Он был для неё таким ангелом — её темноокий спутник — не в плане безгрешности, но в плане его сущности, и все человеческие разговоры с ним воспринимались лишними и пустыми.

Так миновал год, другой… Она по-прежнему трепетала, увидев его, и стремилась мимо. И он, по-прежнему прохаживал мимо, ограничиваясь созерцанием её, как бы вдохновляясь, и не уставая изумляться тому, как они сошлись здесь, таких похожие.

Он и она никогда не обменяются и парой слов, и он, и она слишком трепетно относятся к чистому образу облачённой души, идущей навстречу. Душам для общения слова не нужны, они нужны только смертным людям. А эта история — о таинстве двух родственных душ.

Она отмечала для себя новшества, ознаменовывающие их свидания, собирая их в копилку своего внутреннего взора. Его волосы, уложенные за уши, или спадающие прядями на лоб, зонт-трость в правой руке, или прихрамывание на одну ногу. Поблёскивающая серебристая брошь на открытом гладком воротнике, либо чёрная лента, лёгшая узлом на основание шеи. Серьга-гвоздик в мочке уха, круглые затемнённые очки на носу. Или он бредёт, уткнувшись в телефон, и не взглянув на неё, под стать каждому второму индивидууму, но, конечно, вовсе не так. А иногда, его чуть опущенную голову, склонённую на какой-то бок, венчает черная узкополая шляпа с кантом. Пару раз он появлялся картинно с сигаретой в длинных пальцах, затягиваясь ею быстро, будто не гордясь своей привычкой. Случалось, он надевал кожаную короткую куртку, но чаще — вельветовое облегающее пальто, не на много выше колена. А в тёплые месяцы года его манящую белую шею и грудь не стесняла раскрепощённая тонкая одежда — он любил их оголять, отчего томности в атмосфере всегда скапливалось предостаточно. Ей запомнилось и то, как они вынуждено задержались по противоположенным сторонам проезжей части, и как приятна эта вынужденность была обоим, ведь целых пару минут, до сигнала светофора, они стояли уставившись друг на друга как вкопанные, а он даже с благородной учтивостью кивнул ей в знак приветствия. С трудом она заставила себя тогда не провалиться сквозь землю, не выдерживая больше такого натиска внимания. Точно каждая новая встреча даровалась им, чтобы добавить их истории свежих воспоминаний.

Она восхищалась им взахлёб, — всем тем, что было им. Его очарованием, изящностью, милой красотой, и не-притворством в этом; и восхищением этим руководила лишь восторженность юной влюблённости. Хотя она уже не была юной, в ней сохранилось то ощущение жизни.