Дорога гигантов

— Да, мисс Герти. Это потому, что господин профессор Жерар время от времени перебивает каким-нибудь подходящим объяснением чтение божественного текста.

***

На следующий день утром, около десяти часов, я, с Библией в одной руке, со своим маленьким багажом в другой, переступил порог госпиталя, напутствуемый пожеланиями мисс Герти. Повидать Ральфа мне не удалось.

В полдень я все уладил с британским правительством. Мне вручили, с несколькими не весьма ласковыми словами, мой паспорт на Белфаст, где я должен его снова визировать у военных властей, так как военное положение еще продолжалось.

Я наскоро позавтракал в только что открывшемся снова плохеньком трактире. Я был там один. Неловко прислуживала мне девушка и вся дрожала.

По разрушенным улицам, которых не узнавал, попробовал я добраться до тех мест, где провел с Антиопой несколько часов, но не мог их разыскать. Всюду были только развалины, и охранявшая их, со штыками или пушкой, стража еще издали делала знаки, чтобы я не подходил.

Тогда я вышел из тех кварталов, где борьба развертывалась с особою яростью, и направился к Норс-Кинг-стрит.

— Госпожа Хью!

— Ах, это вы!

Я пришел узнать что-нибудь об этих самоотверженных людях, которые сделали для нас все, что только могли. Госпожа Хью была вся в черном. Я безмолвно стоял перед нею.

— Садитесь, сударь, пожалуйста. Я рада, что вижу вас здоровым после всех этих ужасов.

Она обратилась за эти двенадцать дней в старуху, совсем в старуху, с жалкими, дрожащими руками и надорванным голосом.

Наконец я нашел в себе силу заговорить.

— Дэни?

Г-жа Хью махнула рукою.

— Слава небесам, они не захватили его, он бродит где-нибудь по дорогам в глубине страны. Ведь нечего было и думать том, чтобы он вернулся к себе в полк во Фландрии; на его счет я более или менее спокойна, потому что, сами понимаете, после того, что произошло, вся Ирландия на их стороне. Где бы он ни был, его спрячут, о нем позаботятся. Ему же удалось за неделю два раза дать мне о себе знать. Не о нем думаю я, сударь, — я думаю об умерших.

— Об умерших, госпожа Хью?

— Да, о моем муже, они убили его.

— Господин Хью убит!

— Да, ведь вы видели его! Такого человека, который за всю свою жизнь не сделал никому никакого зла... И господина Уальша они тоже убили.

Она стояла передо мной, без слез, сложив на новом черном фартуке бескровные руки.

— Это случилось в субботу, вскоре после того, как ушли ваши друзья.

Она говорила все это монотонным голосом, почти спокойно, как говорят слишком уставшие от слез люди.

— Солдаты вошли в наружную дверь и в дверь в вестибюле. Они бросились к нам с криком: «Руки вверх!» Бегали по всему дому, обыскивали лавку, кухню и комнаты наверху. Мы им сказали, что нет у нас никаких дел с шинфейнерами. Солдаты стали обыскивать мужчин. У мужа были некоторые наши драгоценные вещи, я отдала их ему для верности. Солдаты забрали их, засунули себе в карманы, и больше я этих вещей уже не видела. Затем они приказали нам, женщинам и детям, спуститься в подвал, а мужа увели наверх. Господина Уальша отвели в комнату в первом этаже, откуда мы только что ушли. Прошло немного времени, и я услыхала, как кто-то наверху говорит: «Зачем вы это делаете? Ничего мы вам не сделали». Потом послышался какой-то глухой шум, мы вздрогнули; как будто солдаты сдвинули с места или опрокинули какую-то тяжелую мебель вроде шкафа. Мне и в голову не пришло, что это упал один из наших мужчин. Всю ночь над нашими головами ходили солдаты, приходили, уходили. В вестибюль принесли раненого солдата, я ухаживала за ним и сделала для него все, что могла.

— А потом, госпожа Хью?

— Днем я отнесла чашку чаю слепому старику, знаете, который у нас живет. Когда я поднималась по лестнице, один солдат крикнул: «Нельзя вам туда». Я начинала нервничать, беспокоиться. Проходя мимо залы, я заглянула в замочную скважину. Какой ужас! У камина лежал мертвый человек. Я спросила солдата: «Кто это?» Он ответил: «Мятежник из одного дома». Я не была еще уверена. Вся дрожа, сошла я вниз и спросила госпожу Уальш, какого цвета носки были на ее муже, так как я хорошо разглядела ноги лежавшего там наверху человека. Она заметила, что я в смертельном испуге, и сама тоже заволновалась. Я на некоторое время ее успокоила. Но я стала подозревать, в чем дело, и несколько раз спрашивала солдат: «Где мой муж?» Они ответили: «Его взяли в плен и отвели в казармы». Я настаивала, чтобы мне сказали точнее, и кто-то из солдат сказал мне, что нужно обратиться к офицеру. Наконец, часов в десять вечера, пришел офицер. После долгих просьб, он разрешил мне подняться наверх и поглядеть. Предварительно он попросил дать ему чашку с водой и тряпку и сам поднялся туда. Наверное, он хотел смыть с трупов кровь, потому что одежда на них, когда мы пришли, была вся мокрая. Окончив свое дело, офицер спустился вниз и со свечей в руке проводил меня в комнату наверху. Там увидала я труп моего мужа.

— Напишите все это, госпожа Хью, не пропустите ни одной подробности. И может быть, смерть несчастного господина Хью не останется совсем бесполезной для его родины[4].