Дорога беглецов

Когда я начала работать у Томаса, мне нравилась рутина, в основном потому, что она была необычной. Осознание того, что будет происходить каждый день, было для меня чем-то новым. Стабильность действовала освежающе.

И я была безумно влюблена в своего мужа. И устроила нашу жизнь по-своему — или, скорее сказать, подогнала свою жизнь под его.

Томас требовал упорядоченности. Он преуспевал в соблюдении графика. Этот человек точно знал, что делает, и каждый его день на ближайшие три месяца был расписан в деталях. Джемма была такой же. Возможно, это было свойственно людям, которые являлись важными шишками, но у них обоих практически не было гибкости. Никакой спонтанности.

Джемму я понимала. Она отчаянно нуждалась в уверенности, и, учитывая наше детство, это имело смысл. Но мотивация Томаса была вызвана не страхом перед неизвестным или хаотичной юностью. Томас был дисциплинирован и целеустремлен во всех аспектах своей жизни, потому что это приносило ему деньги.

Успех и статус были истинной любовью Томаса.

Почему я так старалась соответствовать этим требованиям? Из-за любви? Я убеждала себя, что счастлива, но знала ли я вообще, что такое счастье?

Все эти вопросы я задавала себе с тех пор, как уехала из Бостона. Может быть, к тому времени, когда я доберусь до Калифорнии, я получу на них ответы.

В то же время я избегала всякой структурированности. Ехала в своем собственном темпе, не беспокоясь о скоростном режиме или о том, чтобы не отстать от уличного движения. Часы на приборной панели ничего не значили, потому что мне негде было быть.

Было спокойно, потому что я просто ехала одна. Так как я добиралась до Бостона автобусом, он делал остановки. С тех пор я совершала поездки с Томасом, и, если мы не летели самолетом, за рулем был он.

Возможно, впервые я почувствовала абсолютный контроль.

Неудивительно, что Джемма помешалась на контроле. Он был чертовски крут.

Я заплела волосы в тугую косу, но ветер выбил несколько прядей, пока солнце пригревало мне лицо. Иногда мимо меня проезжала другая машина, и запах бензина ощущался за милю. Если не было дождя, я ехала с опущенным верхом.

В тот день, когда я выехала из Бостона, я ехала пять часов, даже не ходив в туалет. Я хотела убраться подальше от пробок и города. Проехав через Коннектикут и кусочек Нью-Йорка, я не останавливалась, пока не оказалась в центре Пенсильвании.

Съехав с шоссе, нашла мотель среднего уровня. Зарегистрировалась и проспала четырнадцать часов. Изнурительные месяцы развода, когда Томас упорно уговаривал меня пересмотреть решение о расторжении нашего брака, дали о себе знать. Так что я подзарядилась в своем номере в мотеле, наверстывая упущенное за бессонные ночи.

На следующее утро я проснулась уставшей и не готовой отправиться в путь. Поэтому я этого не сделала. К чему такая спешка? У этого путешествия не было сроков.

Я добавила к своему пребыванию еще одну ночь и провела день в постели с коробкой доставленной пиццы и телевизором.

У Томаса не было времени на просмотр фильмов или телешоу. У нас в доме был только один телевизор с плоским экраном, который стоял в неформальной обеденной зоне, где мы обычно завтракали. Томас каждое утро включал его, чтобы посмотреть новости за яичными белками и беконом из индейки.

Я не возражала. До того, как в шестнадцать лет я сбежала из дома, я проводила бессчетное количество часов перед телевизором. «Никелодеон» и «MTV» были моими няньками, пока мои родители были заняты своим любимым наркотиком.

Но теперь, когда эти воспоминания не были такими острыми, а телевизор не ассоциировался у меня с одиночеством, я нашла это бессмысленное развлечение успокаивающим.

Сначала я посмотрела «Джона Уика», наконец-то поняв причину ажиотажа вокруг Киану Ривза. Я плакала над фильмом «На пляже», понимая, как мне повезло, что у нас с Джеммой такая же дружба. И не спала до трех часов ночи, смеясь над романтической комедией о подружках невесты.

На следующее утро я снова поздно проснулась и выписалась из мотеля до полудня. Затем, вместо того чтобы отправится в путь, заехала в местное кафе. Несколько часов я просидела за столиком у окна где-то в Пенсильвании наблюдая за уличным движением, поедая ланч и подслушивая чужие разговоры. И уехала после того, как запах свежей выпечки из кафе впитался в мои светлые волосы.

Даже после нескольких часов езды аромат все еще оставался в моих волосах. Я подняла прядь и поднесла ее к носу, чтобы вдохнуть аромат дрожжей и сахара. Я всегда остро ощущала запахи — в основном свои собственные.

Была ли я избалована? Возможно. После того, как я два года проспала в проржавевшем «Кадиллаке» на свалке, заслужила ли я, чтобы меня немного избаловали?

Может быть, и так.

Одно можно было сказать наверняка: с деньгами сбежать было намного проще, и это то, за что я была благодарна.

Я могла оплачивать номера в отелях и обеды в кафе. Никогда не бояться платы за заправку. Я могла остановиться и прилично перекусить в ресторане, вместо того чтобы наскребать мелочь на чизбургер по долларовому меню.