Допустимые потери

— Довольно сомнительная похвала, — заметила Шейла. — Однако так или иначе, но я с этим смирилась. И по крайней мере за несколько последних лет ничего подобного не случалось. Я пыталась внушить ему, что телефонный звонок ничего не значит, что какой-то ненормальный наткнулся на его номер в телефонной книге и звонок этот всего-навсего шутка больного. Но я не смогла заставить его в это поверить. Где-то в прошлом что-то произошло, есть человек, который хочет причинить ему страдания. Роджер об этом знает и поэтому ведет себя столь странно… Я думала, ты знаешь то, что мне не известно… Врагов, с которыми я не знакома и о которых даже не слышала, — закончила она и без всякого аппетита принялась за еду.

Оливер смущенно поежился.

— Значит, так, — начал он, — Роджер ушел из офиса чуть ли не утром и вернулся после ленча поздно, с повязкой на лбу. На нем лица не было, а когда я спросил, что случилось, он меня оборвал, и я подозреваю, что кто-то ударил его по голове…

— Он мне соврал, — сказала Шейла. — Заявил, что ударился головой о настольную лампу, а повязку ему наложила мисс Уолтон.

— В нашей конторе даже пластыря не сыщешь, — заметил Оливер и тут же добавил: — А когда во второй половине он с опозданием вернулся после ленча, на нем была другая одежда, совсем не та, в какой он приходил утром.

— Его вещи я получила вчера, — сказала Шейла. — Зашла в химчистку, чтобы взять свой свитер, и вдруг мне говорят, что у них готовы пиджак и брюки, которые принес на прошлой неделе мой муж. А ведь забочусь об одежде, как правило, я. Даже не подозревала, что ему известно, где находится химчистка. — Внимательно взглянув на Оливера, она спросила: — Что еще?

— Я не хочу оказаться нелояльным по отношению к Роджеру, — неуверенно произнес он. — Если он не считает нужным поделиться с тобой тем, что у него на сердце, я не вправе толковать об этом.

— Выкладывай! — резко бросила Шейла. — Если он не может помочь себе сам, то мы — единственные, кто способен оказать ему помощь.

— Похоже, ты права, — со вздохом сказал Оливер. — Итак, два дня назад я должен был подготовить ответ на письмо от одного из наших клиентов на западе. Об этом попросил меня Роджер, что совсем на него не похоже: если письмо адресовано ему, он всегда отвечает на него сам без промедления. Но в последние дни… — Конец фразы повис в воздухе. — Обычно на его письменном столе такой же порядок, как в бухгалтерском отчете. Но в тот день там царил настоящий хаос. По всему столу валялись какие-то письма, обрывки бумаги с адресами, доверенности без подписи. Часть бумаг была свалена в кучу. Пришлось рыться в них, разыскивая проклятое письмо. Когда я нашел его, то под ним оказалась открытая записная книжка. Я обратил внимание, что утром Роджер ее изучал, а затем бросил на стол, словно она его чем-то рассердила. — В этом месте он замялся и после неловкой паузы продолжил: — Нет, правда, Шейла, если бы он думал, что тебе об этом следует знать, то непременно сказал бы…

— Ты, Оливер, вот уж десять лет как женат и все еще ни хрена не понимаешь в семейной жизни. Что за книжка?

— Та, которую он всегда носит в кармане, — неохотно ответил Оливер. — Самая обычная записная книжка с пометками о первоочередных делах, адресами, новыми идеями, удачными фразами для статей в журналах и все такое прочее. На открытых страницах не было ни адресов, ни пометок. — Он глубоко вздохнул, словно хотел набраться сил перед тем, как продолжить. — На одной странице он написал: Возможные враги — профессиональные, а на другой: Возможные враги — личные. И под каждым из заголовков было несколько имен.

— Какие имена?

— Я смог прочитать лишь одно, — сказал Оливер. — Из первого списка. Махендорф. Помнишь, Роджер давал показания против него на суде по делу о диффамации?

— Роджер дал бы показания против родной матери, если бы счел это справедливым, — пожала плечами Шейла. — А остальные имена?

— Я не смог их разобрать.

— Почему?

— Они были залиты кровью.

Последние слова Оливера, казалось, отозвались в них эхом, и они встревоженно умолкли.

Первой короткое молчание нарушила Шейла:

— Здесь либо уже не о чем толковать, либо можно сказать значительно больше. Что скажешь?

— Значительно больше, — ответил Оливер.

Шейла кивнула и положила ладонь на его руку, давая сигнал помолчать. Она увидела, что к их столу, улыбаясь, приближается женщина с маленькой девочкой.

— Миссис Деймон, — сказала женщина, — я вижу, что вам нравятся те же рестораны, что и мне. Я так рада вас видеть. Филлис, — она подтянула девчушку ближе к столу, — поздоровайся с миссис Деймон.

— Я видела ее все утро, — заявила девочка, — и уже с ней здоровалась.

Шейла рассмеялась и сказала Оливеру, который поднялся, ожидая, когда его представят:

— Филлис — одна из учениц нашей школы. Одна из лучших учениц. Правда, Филлис?

— Мамочка так не считает, — возразила девочка, сердито подняв глаза на мать.

— Филлис, — сказала дама, — я не знаю, почему ты вбила это себе в голову.

— С твоих слов, — ответила Филлис.